Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Коллектив авторов

«Было глупое сердце закрытым сосудом…»

Было глупое сердце закрытым сосудом, Где напиток любви дремлет в темном стекле, Но приблизились вы, и нечаянным чудом Показался мне ваш поцелуй на челе. И почувствовал я, как в чудесном крещенье Мой мятущийся взор обретает покой. День в саду угасал, и в вечернем свеченье Пела птица, как будто целуя левкой. Словно Мать, вы несли облегченье недугу, Проливая на раны бальзам в тишине, Но я поднял глаза и увидел Подругу В ваших ясных очах, обращенных ко мне. Я упал вам на грудь, как герой недостойный, Мне явилась любовь, я живу как во сне, И желанье плывет, словно белый и стройный, Зачарованный лебедь на чистой волне. Перевод И. Кузнецовой

Втридорога

Я пойду в Сен-Поль на базар, У меня отменный товар: Пару глаз твоих лживых там Я за сотню экю продам. Десять ловких пальцев твоих Распродам, как птиц полевых, А

коварный твой рот уйдет За полсотни дублонов – влет! Эти руки – сыщи нежней! — Эти розы твоих ступней, Грудь, колени – им всем одна Двадцать тысяч франков цена. На базар я отправлюсь – и Там за ямочки все твои, За морщинки – их слаще нет! — Миллион попрошу монет. А за вьющийся локон твой, Локон солнечный, золотой, И за губы твои в огне Запрошу по тройной цене. Кто накинет побольше, тот Твою душу и плоть возьмет. А приглянется сердце – что ж! Дам в придачу его – за грош. Перевод М. Яснова

Артюр Рембо (1854–1891)

Ощущение

В сапфире сумерек пойду я вдоль межи, Ступая по траве подошвою босою. Лицо исколют мне колосья спелой ржи, И придорожный куст обдаст меня росою. Не буду говорить и думать ни о чем — Пусть бесконечная любовь владеет мною, — И побреду, куда глаза глядят, путем Природы – счастлив с ней, как с женщиной земною. Перевод Б. Лившица

Офелия

I

На черной глади вод, где звезды спят беспечно, Огромной лилией Офелия плывет, Плывет, закутана фатою подвенечной. В лесу далеком крик: олень замедлил ход… По сумрачной реке уже тысячелетье Плывет Офелия, подобная цветку; В тысячелетие, безумной, не допеть ей Свою невнятицу ночному ветерку. Лобзая грудь ее, фатою прихотливо Играет бриз, венком ей обрамляя лик. Плакучая над ней рыдает молча ива, К мечтательному лбу склоняется тростник. Не раз пришлось пред ней кувшинкам расступиться. Порою, разбудив уснувшую ольху, Она вспугнет гнездо, где встрепенется птица. Песнь золотых светил звенит над ней вверху.

II

Офелия, белей и лучезарней снега, Ты юной умерла, унесена рекой: Не потому ль, что ветр норвежских гор с разбега О терпкой вольности шептаться стал с тобой? Не потому ль, что он, взвевая каждый волос, Нес в посвисте своем мечтаний дивных сев? Что услыхала ты самой Природы голос Во вздохах сумерек и жалобах дерев? Что голоса морей, как смерти хрип победный, Разбили грудь тебе, дитя? Что твой жених, Тот бледный кавалер, тот сумасшедший бедный, Апрельским утром сел, немой, у ног твоих? Свобода! Небеса! Любовь! В огне такого Виденья, хрупкая, ты таяла, как снег; Оно безмерностью твое глушило слово — И Бесконечность взор смутила твой навек.

III

И вот Поэт твердит, что ты при звездах ночью Сбираешь свой букет в волнах, как в цветнике. И что Офелию он увидал воочью Огромной лилией, плывущей по реке. Перевод Б. Лившица

Первый вечер

Она была почти раздета, И, волю дав шальным ветвям, Деревья в окна до рассвета Стучались к нам, стучались к нам. Она сидела в кресле, полу — Обнажена, пока в тени Дрожали, прикасаясь к полу, Ее ступни, ее ступни. А я бледнел, а я, ревнуя, Следил, как поздний луч над ней Порхал, подобно поцелую, То губ касаясь, то грудей. Я припадал к ее лодыжкам, Она смеялась как на грех, Но слишком томным был и слишком Нескромным этот звонкий смех. И, под рубашку спрятав ножку, «Отстань!» – косилась на меня, Притворным смехом понемножку Поддразнивая и казня. Я целовал ее ресницы, Почуяв трепет на губах, Она пыталась отстраниться И все проказничала: «Ах! Вот так-то лучше, но постой-ка…» Я грудь ей начал целовать — И смех ее ответный столько Соблазнов мне сулил опять… Она была почти раздета, И, волю дав шальным ветвям, Деревья в окна до рассвета Стучались к нам, стучались к нам. Перевод М. Яснова

Ответ Нины

…………………………………………………. ОН: – Что медлим – грудью в грудь с тобой мы? А? Нам пора Туда, где в луговые поймы Скользят ветра, Где синее вино рассвета Омоет нас; Там рощу повергает лето В немой экстаз; Капель с росистых веток плещет, Чиста, легка, И плоть взволнованно трепещет От ветерка; В медунку платье скинь с охоткой И в час любви Свой черный, с голубой обводкой, Зрачок яви. И ты расслабишься, пьянея, — О, хлынь, поток, Искрящийся, как шампанея, — Твой хохоток; О, смейся, знай, что друг твой станет Внезапно груб, Вот так! – Мне разум затуманит Испитый с губ Малины вкус и земляники, — О, успокой, О, высмей поцелуй

мой дикий И воровской — Ведь ласки поросли шиповной Столь горячи, — Над яростью моей любовной Захохочи!.. ………………………………………. Семнадцать лет! Благая доля! Чист окоем, Любовью дышит зелень поля! Идем! Вдвоем! Что медлим – грудью в грудь с тобой мы? Под разговор Через урочища и поймы Мы вступим в бор, И ты устанешь неизбежно, Бредя в лесу, И на руках тебя так нежно Я понесу… Пойду так медленно, так чинно, Душою чист, Внимая птичье андантино: «Орешный лист…» Я брел бы, чуждый резких звуков, В тени густой, Тебя уютно убаюкав, Пьян кровью той, Что бьется у тебя по жилкам, Боясь шепнуть На языке бесстыдно-пылком: Да-да… Чуть-чуть… И солнце ниспошлет, пожалуй, Свои лучи Златые – для зелено-алой Лесной парчи. …………………………………………. Под вечер нам добраться надо До большака, Что долго тащится, как стадо Гуртовщика. Деревья в гроздьях алых пятен, Стволы в смолье, И запах яблок сладко внятен За много лье. Придем в село при первых звездах Мы прямиком, И будет хлебом пахнуть воздух И молоком; И будет слышен запах хлева, Шаги коров, Бредущих на ночь для сугрева Под низкий кров; И там, внутри, сольется стадо В массив один, И будут гордо класть говяда За блином блин… Очки, молитвенник старушки Вблизи лица; По край напененные кружки И жбан пивца; Там курят, ожидая пищи, Копя слюну, Надув тяжелые губищи На ветчину, И ловят вилками добавку: Дают – бери! Огонь бросает блик на лавку И на лари, На ребятенка-замарашку, Что вверх задком, Сопя, вылизывает чашку Пред камельком, И тем же озаряем бликом Мордатый пес, Что лижет с деликатным рыком Дитенка в нос… А в кресле мрачно и надменно Сидит карга И что-то вяжет неизменно У очага; Найдем, скитаясь по хибаркам, И стол, и кров, Увидим жизнь при свете ярком Горящих дров! А там, когда сгустятся тени, Соснуть не грех — Среди бушующей сирени, Под чей-то смех… О, ты придешь, я весь на страже! О, сей момент Прекрасен, несравнен, и даже… ОНА: – А документ? Перевод Е. Витковского

Роман

I

Нет рассудительных людей в семнадцать лет! — Июнь. Вечерний час. В стаканах лимонады. Шумливые кафе. Кричаще яркий свет. Вы направляетесь под липы эспланады. Они теперь в цвету и запахом томят. Вам хочется дремать блаженно и лениво. Прохладный ветерок доносит аромат И виноградных лоз, и мюнхенского пива.

II

Вот замечаете сквозь ветку над собой Обрывок голубой тряпицы, с неумело Приколотой к нему мизерною звездой. Дрожащей, маленькой и совершенно белой. Июнь! Семнадцать лет! Сильнее крепких вин Пьянит такая ночь… Как будто бы спросонок, Вы смотрите вокруг, шатаетесь один, А поцелуй у губ трепещет, как мышонок.

III

В сороковой роман мечта уносит вас… Вдруг – в свете фонаря, – прервав виденья ваши, Проходит девушка, закутанная в газ, Под тенью страшного воротника папаши, И находя, что так растерянно, как вы, Смешно бежать за ней без видимой причины, Оглядывает вас… И замерли, увы, На трепетных губах все ваши каватины.

IV

Вы влюблены в нее. До августа она Внимает весело восторженным сонетам. Друзья ушли от вас: влюбленность им смешна. Но вдруг… ее письмо с насмешливым ответом. В тот вечер… вас опять влекут толпа и свет… Вы входите в кафе, спросивши лимонаду… Нет рассудительных людей в семнадцать лет Среди шлифующих усердно эспланаду! Перевод Б. Лившица

Искательницы вшей

Когда ребячий лоб в запекшихся расчесах Окутан млечною вуалью зыбких снов, Подросток видит двух сестер златоволосых И хрупкий перламутр их острых ноготков. Окно распахнуто, и воздух постепенно Вливает в комнату смятенье тубероз, А пальцы чуткие и жутко, и блаженно Блуждают в зарослях мальчишеских волос. Он весь во власти чар певучего дыханья, Но тут с девичьих губ слетает влажный вздох, Чтоб усмирить слюну, а может быть, желанье Вот-вот поцеловать, заставшее врасплох. Сквозь трепет их ресниц, сквозь морок круговерти Их пальцев, дивный ток струящих без затей, Он слышит, как, хрустя, потрескивают в смерти Вши, опочившие меж царственных ногтей. В нем бродит Лень, как хмель, и, негою пьянея, Он полон музыки, и снов ее, и грез, И вслед за ласкою, чем дальше, тем вернее, То жаждет зарыдать, то вдруг страшится слез. Перевод М. Яснова