Пылающая комната
Шрифт:
Я согласился и затянулся пару раз. Меня не тошнило. Вероятно, тошнота была связана с шампанским.
В этот момент я заметил на сидении журнал. Я взял его и посмотрел на страницу, на которой он был открыт. На странице была фотография Криса с ослепительной блондинкой, а внизу была надпись «Хрупкое счастье Мерелин Харди».
— Это моя жена, сучка, — прокомментировал Крис, заметив, что я взял журнал. — Нравится?
— Почему ты называешь ее сучкой? — неожиданно раздраженно спросил я.
Он задумался и не отвечал минуты две, а затем вдруг громко заорал:
—
— Без комментариев, — отозвался шофер, не поворачивая головы.
— Вот видишь, — он развел руками, — значит, сучка.
Он продолжал спокойно потягивать джин и курить.
— Так нравится она тебе, скажи, — вернулся он с упорством зациклившегося неудачника к вопросу о своей жене.
— Нравится, — подтвердил я, хотя по чести мне было плевать на нее более, чем на кого-либо. Но мне несказанно сильно хотелось его взбесить.
Он посмотрел на меня с интересом, его глаза изучали меня с редким по своей наглости упрямством.
— Да ты гонишь, — сказал он наконец с удовлетворением, — кому такая дрянь понравится?
— Ну, тебе же понравилось. — возразил я.
— Да откуда ты знаешь, что мне понравилось а? — воскликнул он с негодованием, неизвестно, чем вызванным.
— Не знаю, — согласился я.
— Выпей, — он, вероятно, в знак расположения опять протянул мне джин. Я выпил и постепенно начал выходить из себя.
— Ты с блондинками спишь? — последовал очередной вопрос со стороны Харди.
— Это мое дело, — возразил я.
— А я тебе скажу, я с ними со всеми перетрахался и что толку, одни стервы, это им не так, то не эдак, работать мешают, я за полгода с ней три песни написал, да пусть она подавиться этими миллионами, лишь бы убралась и заткнулась. Ты чего молчишь? Не согласен?
— Я их не знаю, — ответил я.
— Да ну, неужели, ты баб не знаешь?
— Я не специалист.
Он снова погрузился в размышления или мне это только казалось, а на самом деле это был всего лишь краткосрочный наркотический транс. Довольно долго мы катались по городу, а затем выехали на окраины.
— Ладно, Бобби, сворачивай, — приказал он внезапно.
— Куда мы едем? — вмешался я.
— В лес, — коротко ответил Харди, — давно в лесу не был?
Мне показалось, что он уже дошел до той стадии одурения, когда особенно явно выказывать ему свое недовольство было опасно. И в то же время у меня появилось нехорошее подозрение, что он больше притворяется, чем действительно сходит с катушек. Идея поездки в лес меня не вдохновляла, но, по счастью, лес, как я понял, был северным парком города, правда, достаточно диким.
— Я везу тебя на пикник, — пояснил он, — Бобби, ты не хочешь присоединиться?
— Нет, спасибо, — вежливо, но твердо отозвался Бобби.
— Ну, так мы вдвоем будем, — сделал Харди законный вывод и достал сзади ящик пятью бутылками шампанского и коробку со всякой снедью.
Мы въехали в парк и покатили по широкой асфальтированной дороге, по обеим сторонам которой вставал самый настоящий лес. Проехали еще немного в глубь и остановились.
Крис
— Пошли, — скомандовал он и кивнул направо, где в чащу уходила маленькая тропинка.
Мы двинулись в лес. Апрельская лунная ночь наводила меня на мысли о кошмарных снах. Мне было трудно поверить, что я тащусь по лесу за рок-звездой с коробкой в руках и даже не могу объяснить себе толком, куда и зачем я иду. Мы прошли довольно далеко вглубь и наконец вышли на поляну с озером посередине, впрочем, это было не озеро, а небольшой пруд с беседкой на берегу. Мы вошли в беседку и поставили свою ношу на скамейку.
— Люблю сюда прикатить ночью, — заметил Харди, — это очень спокойное местечко.
— Да, — согласился я без энтузиазма. Он сел прямо на пол беседки и открыл шампанское, причем так, что оно окатило его с головы до ног, — черт, нагрелось в машине, — выругался он и поставил бутылку на пол. Я смотрел на него в полном недоумении.
— Садись, — велел он, и я счел, за благо последовать его приглашению, чтобы у него не возникло подозрения, что я шокирован его действиями.
— Ты сегодня будешь пить, — продолжал он с неистребимой настойчивостью, — за то, как ты мне жизнь спас, тогда на шоссе.
— Ты еще помнишь? — удивился я.
Его это замечание явно оскорбило.
— Я такое не забываю, не в моих правилах.
— Я бы и поесть не отказался, — я действительно внезапно почувствовал, насколько сильно хочу есть.
Крис открыл коробку и достал что-то запечатанное в вакуумную упаковку, это оказался копченый угорь, затем последовал французский сыр, языки и уже остывшие креветки, все это съедалось с крошечными, но невероятно аппетитными булочками и обильно запивалось шампанским, а после еще выкуривались две сигары. Я не чувствовал, что пьянею. Я вспомнил, что мне рассказывала Виола о жизни Харди, о том, как он вырос в рабочих кварталах в многодетной семье, как с удовольствием журнальные хроники переписывали друг у друга рассказы его тогдашних друзей об их драках, бродяжничестве и безграничной нищете. Было понятно, почему его понесло в лес и почему он сидел на полу. Я как-то освоился с ситуацией и стал с любопытством разглядывать моего компаньона в тусклом лунном свете. Он курил, глядя на меня пристально, и в тоже время в его глазах временами появлялось что-то отсутствующее.
— Крис, это правда, что твоя мать была правнучкой какого-то индейского вождя?
Он отчаянно засмеялся на мой вопрос, и протянул мне сигару, за которую только что принялся.
— Нет, это легенда, — ответил он, — но она была индианкой.
— Ты ее помнишь? — снова спросил я.
— Очень смутно, помню, она болела, а я все время хотел найти лекарство, чтобы ее вылечить.
— А твои братья и сестры, ты с ними видишься?
— Нет, а зачем? — холодно спросил он, и меня мороз пробрал от этого тона.