Пылающая комната
Шрифт:
— Да, — снова ответила она так же твердо, — этот скандал был известен в университете, его арестовали на выставке, и больше не выпускали, о процессе писали и по телевизору показывали, это было так омерзительно, я всегда знала, что он грязный скрытный человек, и он погубил тебя, он это сделал, — она судорожно набрала в рот воздуха. — скажи, это он был во всем виноват?
— Нет, нет, Сью, это не он, никто ничего не узнал, наоборот, он меня не выдал, он меня спас в каком-то смысле, но я это только спустя четыре года понял,
— Господи, Тэн, что же это происходит, что с тобой происходит, — воскликнула она, теряя голову от отчаяния.
— Я не могу объяснить, как все произошло, это очень странная история, Сью, я сам не понимаю, я ушел из дома, и с этого все началось, я начал запутываться в сети, а она стягивалась вокруг, сжималась, пока я не оказался в центре этого нелепого скандала.
— Но это ведь неправда, да? — она посмотрела на меня с такой надеждой, что я взмолился о том, чтобы мою жизнь немедленно прервали, но только освободили меня от необходимости давать ей ответ на этот вопрос.
— Не правда, они все лгут? — продолжала умолять сестра.
Я провел рукой по лицу. Пауза была настолько глубокой, что я слышал с болезненной отчетливостью каждый наш вздох.
— Скажи, это не правда, — закричала она, схватив меня за плечи, — они все лгут?
— Нет, — глухо произнес я.
Ее глаза неподвижно устремленные на меня показались мне глазами моего собственного прошлого, от которого я отрекался сейчас, предавал его, приносил в жертву. Я смотрел в них как в бездну, в которую мне предстояло опускаться все ниже и ниже, пока наконец мое тело не соприкоснется с землей и не разлетится на части от этого удара.
— Как? — прошептала она.
— Это все правда, — сказал я с усилием произнеся эти три слова. Я встал, и, снова взяв сигарету, закурил.
— Но это невозможно, Тэн, — она протянула ко мне руки.
— Но это так.
— Ты не можешь так говорить, — с отчаянным сопротивлением ребенка продолжала настаивать Сью, — это неправда, скажи, что это неправда, ты просто хочешь напугать меня, да?
Я больше не мог выносить ее мольбы.
Я подбежал к ней, и упав на колени у ее ног, начал говорить громко, почти иступлено, почти крича, отчетливо выталкивая каждое слово:
— Все правда, Сью, все, что пишут, что говорят, что ты знаешь, что знает мать, все это правда, я люблю Криса Харди, я — его любовник, я писал для него песни, я то, что я есть.
Ее лицо окаменевшее, неподвижное с остановившимся взором, было для меня худшим наказанием, чем все самые грязные и самые чудовищные измышления, которые мне только доводилось читать о себе в последнее время.
Я взял ее за руку.
— Это тяжело, это страшно, милая моя сестренка, я знаю, как это тебя ранит, но ты должна была это узнать, пусть лучше все будет так, чем
Сью плакала. Меня охватил безумный страх, не потеряет ли она рассудок от того, что переживает в эту минуту, сможет ли ее душа перенести все это.
— Я люблю тебя, Сью, люблю, — я уткнулся лицом в ее колени.
Ее пальцы рассеянно перебирали мои волосы. И каждое ее прикосновение причиняло мне невыносимую боль.
— Ты любишь его? — переспросила она, словно проверяя, не ослышалась ли она.
— Да, — я поднял голову и взглянул на нее. — Я люблю его.
— Но что же будет? Что же будет с нами, Тэн?
— Не знаю, — я ответил то, что думал в действительности.
— Но ведь это отвратительно…
— Я так не думаю, отвратительно вовсе не это, а то, что с нами делают.
— Но этот человек, он же… он ужасен, Тэн, — она говорила так искренне, что я не представлял, что можно сделать, чтобы заставить ее изменить свое мнение.
— Он не более ужасен, чем все остальные, он любит меня, и я его люблю, я счастлив с ним, только с ним.
— Но мама, она так страдает, она не может поверить, что ты такой…
— Какой, Сью? Какой я, любящий и любимый, что я сделал, что вы все так ужасаетесь этому, неужели я так низок для вас, что вы не хотите даже поверить в то, что я есть на самом деле?
— Но он, этот человек, он извращенный, жестокий, циничный, Тэн, он губит тебя…
— Ты не знаешь его, — возразил я, удивляясь насколько спокойно я реагирую на ее слова, — ты даже имя его произнести боишься. Этот человек — Крис Харди, Крис Аллан Харди, певец, артист, музыкант, он известен, он богат, он красив.
— Ты сделал это ради его денег, Тэн, — с еще большим ужасом спросила меня сестра. — он платит тебе за это?
— Нет, — воскликнул я, вскакивая на ноги, — тысячу раз — нет, это ложь, это грязь, которую почерпывают из газет, клянусь тебе, я не продаюсь ему, я люблю его, Сью.
— И ты не раскаиваешься во всем, что ты сделал с нами, ты не стыдишься всего этого? — она согнулась словно под тяжестью невыносимого для нее бремени.
Мне было безмерно жаль ее.
— Послушай, — начал я уже более спокойно, — я знаю, что я совершил страшную ошибку, но ход этих событий необратим, я не могу вернуться назад, не могу поехать с тобой к матери, это невозможно, Сью, я потерял эту возможность.
— Ты будешь это делать, ты хочешь продолжать? — она спрашивала меня почти беззвучно, я читал по ее губам.
— У меня нет выбора, пойми, я не могу и не хочу отступать.
— Что же будет? — снова спросила она.
— Не знаю, — повторил я, — но я умоляю тебя, это моя последняя просьба, воспрепятствуй тому, чтобы отец подал иск, это не должно случиться ни в коем случае, сделай все, чтобы предотвратить это.