Пылающая межа
Шрифт:
– Да, – кивнул собеседник, – а с Левоном беда…
Авакян сидел в своем саду с двумя гостями. Ими были представители диаспоры, находившиеся при нем постоянно в ожидании звонка от похитителей.
– Тут такое было… однажды в июне, уже после войны, видел я в разоренном Агдаме сцену, достойную фильмов Феллини: люди загружали несколько иранских грузовиков лепестками роз. Эти лепестки были собраны с тысяч розовых кустов, растущих на руинах опустошенного города, и иранцы покупали их на варенье.
– Впечатляет, –
– Живем здесь, как на переднем крае обороны, – говорил Авакян, попивая холодный гранатовый сок. – Многие давным-давно покинули Агдам, предпочитая строить свою жизнь в более благополучных и спокойных местах. А я вот остался. И горжусь этим…
Внезапно его слова прервал телефонный звонок. Все встрепенулись – неужели он?
– Слушаю, – сказал Тигран, делая через мгновение гостям знак: нет, не то.
Он поговорил с минуту на какие-то далекие от главной проблемы темы и завершил разговор.
– Будем ждать.
Неторопливый разговор продолжался, пока наконец похитители не вышли на связь.
– Да, это я. – Как и было условлено, Авакян включил громкую связь, чтобы его собеседники слышали все.
– Ну что, ты собрал деньги? – послышался низкий голос того, кто держал жизнь Казаряна в своих руках.
– Да, все в порядке.
– Все, как и было условлено?..
– Конечно. Как я смогу их передать?
Далее похититель назвал дату и время, когда Тигран должен будет выехать из Агдама на полосу размежевания.
– А дальше?
– Не надо торопиться. Ты сначала это выполни. Дальнейшие указания будешь получать по телефону, – говорил неизвестный. – Приедешь один.
– Я не могу один, – ответил Авакян. – Я же машину не вожу.
– Хорошо, возьмешь с собой водителя. И все, больше никого.
Сидевшие рядом представители диаспоры, слушая разговор, подавали Тиграну какие-то знаки, но он пожимал плечами, показывая, что не понимает, что они имеют в виду.
– Нам нужны доказательства, что Левон жив, – негромко подсказал Аракелян.
– Я понял вас, – сказал в трубку Авакян, – но мне нужно удостовериться, что с Казаряном все в порядке. Я должен его услышать.
Сам Тигран был, конечно, в курсе дела, но ему нужно было играть отведенную ему роль. И кстати, делал он это на уровне.
– Что, не веришь? Хорошо, сейчас я дам ему трубку.
Армяне застыли, внимательно слушая каждый звук.
– Да! – послышался голос Казаряна.
– Как с вами обращаются? – задал вопрос Авакян.
– Со мной все в порядке. Обращаются нормально…
После того как пленник произнес еще несколько коротких, рубленых фраз, разговор внезапно прервался.
– Все, – с сожалением произнес Тигран, кладя на стол телефон. – Вы узнали его?
– Да, это Левон, – в один голос подтвердили гости, – но что случилось? Почему оборвалась связь?
– Видимо, перестраховываются, – пожал плечами Авакян, – на кон поставлено очень многое…
Глава 27
Как и прогнозировал умудренный жизнью Мустафаев, Авакян уже находился «на крючке». Службы безопасности Нагорного Карабаха зря свой хлеб не ели и действовали по «усиленному графику». С определенного момента деятельность Тиграна находилась под контролем, и его разговоры не только прослушивались, но и отслеживались.
Это же касалось и разговора с похитителями. За время «беседы» удалось засечь и номер, с которого звонили. Пришел звонок с разделительной полосы, из здания, значившегося на карте как заброшенное жилое строение. При всем соблазне вмешаться спецслужбы делать этого не стали. Они были связаны взятыми на себя обязательствами перед диаспорой. Похитители недвусмысленно заявили несколько раз, что если Казаряна попытаются освободить без выкупа – он будет убит. Однако спецслужбы Нагорного Карабаха пошли другим путем, который мог помочь в данном случае. Они оперативно поделились с российскими миротворцами информацией. В результате принятого решения группа десантников направлялась по указанному адресу.
– Было бы неплохо, конечно, одним махом решить вопрос, – говорил Локис, поправляя на плече автомат. – Но все-таки странно, что они держат этого Казаряна именно здесь.
– А что странного? – пожал плечами Сачихин. – Нормальное явление. Место на отшибе, особого внимания не привлекает. Привезли в эту хибару ночью человека, заперли, и никто ничего не видел. Да в таком месте его хоть год держи, никто и не догадается.
– Звонок, сделанный похитителями, шел именно отсюда, – произнес старлей, – значит, есть все шансы накрыть их.
Пока миротворцы топали по тропинке, то нырявшей вниз, то подымавшейся вверх, бойцы делились впечатлениями. Кое-кто уже успел побывать в увольнении, и местная экзотика в ее мирном варианте бойцов не оставила без впечатлений.
– Зашли мы со Шмаковым на дискотеку, – рассказывал жизнерадостный Коробков. – Я вам скажу, колоритное зрелище.
– Что, отличается от наших, среднерусских? – спросил Щетинкин.
– Не то слово! Музыка «живая»: синтезатор национальной армянской дудки… этот, как его… название забыл…
– Дудук, – подсказал эрудированный Онищенко.
– Во-во, дудук, – кивнул Коробков, – ну и вокалист еще был. Исполняли они классно, ничего не скажешь. У певца голос замечательный. Играли что-то армянское. Так вот, народ колбасился по полной программе. Девчонки моментально образовывали круг и, взявшись за руки, начинали лихо отплясывать с какими-то там сложными перестроениями.
– А я в кафе закатился, хаш попробовал, – поделился своими впечатлениями Левченко.
– А это что такое?