Пылающая межа

Зверев Сергей Иванович

– И что же, ты видел это, был свидетелем, а сам остался в живых? – язвительно спросил коренастый бородач. – В таких случаях свидетелей не оставляют.

– Но ведь они меня не видели! Я же пас своего ишака выше их и как только увидел людей с гранатометами, то понял, они кого-то ждут. Поэтому я привязал ишака в балке, а сам наблюдал за ними, спрятавшись среди деревьев.

– Так что, ты хочешь сказать, что генерала убили азербайджанцы?

– Я этого не говорил. Я сказал только то, что видел сам.

Но Аббасова никто не желал слушать. Естественно,

поверить в то, что Орхана убили соотечественники, никто не собирался. Все были ослеплены ненавистью к врагам. Глядя на это массовое затмение мозгов, Фазиль стал всерьез опасаться, как бы эти настроения не перешли через край.

– У людей горе, а ты плетешь тут какую-то чушь! – заявил очередной крикун. – Ничего полезного от тебя не услышишь.

– А он всегда такой, – махнул рукой сосед Аббасова, – что поделаешь: война.

Фазиль утомленно присел на лавочку, понимая, что сейчас люди желают слышать совсем другое. Крики, раздававшиеся вокруг, только подтверждали это и накаляли и без того наэлектризованную атмосферу.

– Они убили Мустафаева в отместку за своего Казаряна!

– Обе смерти на совести армян!

Людское море бушевало, напоминая кипящий котел.

Глава 30

Население Агдама в очередной раз было шокировано. За последнее время на головы местных жителей и так свалилось слишком много. Обстрелы, похищение главного благодетеля и работодателя… Теперь вот российские миротворцы, которые виделись гарантами спокойствия и стабильности, отбывали из города. Пустовавшее здание одной из школ, отведенное им под расположение, недолго принимало в своих стенах посланцев дружественной России.

По этому поводу местные высказывали самые разные предположения. По словам одних, десантников переводили на какой-то более беспокойный участок, где позарез требовалось их присутствие. Другие утверждали, что Россия вообще решила вернуть свой миротворческий контингент в связи с тем, что условия пребывания оказались слишком экстремальными. В слухах не было недостатка, но главным оставалось одно – россияне оставляли город.

У автобуса собрались десятки мирных жителей. Они с горечью и печалью наблюдали за тем, как миротворцы загружают вещи, готовясь отправиться отсюда. Атмосфера была мрачной. Несмотря на все последние недоразумения, армяне прекрасно понимали, что Россия – их основная поддержка в конфликте, годами изматывавшем людей.

– Когда турки и персы вторгались на наши земли, народ Армении всегда становился на сторону России, надеясь на ее помощь, – говорил учитель Нарзакян, взобравшись на какую-то бочку.

– Правильно! – раздавались возгласы в толпе.

Слова учителя заставляли людей тяжело вздыхать. Многие чувствовали свою вину за то, что россияне решили отбыть на родину.

За происходящим наблюдал из окна своего кабинета Авакян – его физиономия то и дело мелькала между штор. Сам он не удосужился даже спуститься из своего кабинета, сославшись на «страшную занятость». Провожал десантников его помощник.

Хачатрян проявил кипучую деятельность, направленную на то, чтобы поскорее выпроводить миротворцев из города. Для этого он был готов расшибиться в лепешку. Автобус обеспечили горючим настолько, что он мог бы доехать не только до аэропорта, но и намного дальше.

– Конечно, жаль, – лицемерно вздыхал он, беседуя с Огольцовым, – что вы так недолго пробыли у нас. Агдамцы приняли миротворцев с радостью.

– Что поделаешь: служба, – разводил руками Огольцов, – у нас приказ вышестоящего командования, и мы должны его выполнять.

– Понимаю, – соглашался Хачатрян, – сам ведь служил.

Немного поговорили и о предстоящем освобождении Казаряна.

– Сидим словно на горячих углях, – сказал Сурен, – насколько это томительная вещь – ожидание. Ну, ничего, главное – вызволить Левона из рук этих сволочей.

– Я думаю, вам это удастся.

– Дай-то бог…

– Пропустите! – послышался вдруг знакомый голос, и сквозь толпу к Локису протолкалась заведующая детдомом.

– Я так боялась не успеть, – запыхавшись, сказала Ануш, поправляя прическу, – как услышала, что вы уезжаете, так сразу – бегом сюда. Так что случилось? Почему вы так спешно оставляете Агдам?

– Командованию виднее, – пожал плечами Локис, – а мы только отвечаем: «Есть!» Значит, где-то мы сейчас нужнее.

– Но ведь и у нас проблем немало, – возразила Параджанян, – так что…

– Не мы же одни принимаем участие в миротворческой акции. Состав миротворцев – это представители других стран.

– Знаю я этих представителей, – махнула рукой заведующая, – им бы только деньги получать да сидеть в казарме. Очень жаль.

Несмотря на то что она была явно расстроена уходом россиян, сержант обратил внимание на то, что вид у нее все же гораздо более жизнерадостный, чем это было при их последней встрече, едва не окончившейся трагедией.

– Что, удалось? – догадался он.

– Да! Представьте себе, – кивнула она, – в этом плане все хорошо. Роберт со мной, он вернулся. Он осознал свои ошибки, отказался от этих дурацких планов мести…

«Ничего себе дурацкие, – подумал Локис, – дважды я мог бы остаться там, у церкви. С парализованными ногами».

– Сколько нервов он у всех извел, этот чертенок, – страшно вспомнить, – вздохнула Параджанян. – Да и стоял на грани совершения преступления, но, к счастью, теперь все в порядке.

– Так покажите мне вашего героя, где он? – сказал Локис. – Нельзя же уехать, не попрощавшись.

Заведующая повернулась.

– Роберт! Роберт, иди сюда! – позвала она мальчугана. – Иди, не бойся.

Миротворец с интересом наблюдал, как к ним подошел уже знакомый худощавый подросток с взъерошенными волосами. Мальчик выглядел виноватым, но старался держаться гордо.

– Ну, привет, стрелок, – весело сказал сержант, – не узнаешь?

– Узнаю, – тот потупил голову, уставившись на асфальт.