Пылающие алтари
Шрифт:
— Где воины славного рода Быстрого Тарпана? — спросил Дион.
Лохматый старик с тощей грудью, закутанный в порыжелый плащ, подошел вплотную и, взявшись за узду, долго всматривался подслеповатыми глазами в незнакомца.
— Я не узнаю тебя. Кто вы такие? Откуда?
— Это дружина из Успы, — подъехал один из воинов. — Разве ты не узнал меня, Баба?
— Ты, Ассан? Да пребудут с тобой добрые духи. А это кто? — вновь повернулся старик к Диону.
— Иноземец. Эллин. Взят повелительницей на службу.
— Странно. Вертлявые эллины еще не топтали наши травы.
— Так где же вождь Сидон с родовой дружиной? — уже нетерпеливо перебил старика молодой воин.
— Тебе, Ассан, отвечу. С севера пришла орда и разорила нашу крепость на Ахардее. Сидон оставил нас. Сам, как коршун, кинулся с воинами на перехват разбойников. Но они не пошли к Дону. Хитрей оказались. В то время как Сидон караулит их на тайной тропе у донского брода, они каждую минуту могут быть здесь…
Дион спрыгнул с коня.
— Ассан, возьми коноводов, спрячь коней в балке, — ты здесь лучше знаешь местность. Остальным укрыться в шатрах. Устроим насильникам добрый пир! Люди рода Быстрого Тарпана! Делайте вид, будто не знаете о близости врага: варите похлебку, доите кобылиц, прядите шерсть, но зорко смотрите кругом. Едва появятся роксоланы, бегите все к Ахардею, под обрыв, чтобы не попасть под наши же стрелы. Хорь должен угодить в капкан.
— Умно распоряжаешься, хотя и эллин, — произнес старик Баба и повернулся к своим: — Что ж, пойдем этими всеми делами заниматься. Другого выхода действительно нет.
И становище ожило. Бродили между шатрами суровые старики, у костров смеялись женщины, дети скакали наперегонки вокруг лагеря на быстрых лошадках. И только настороженные взгляды, бросаемые украдкой в степь, говорили о скрытой тревоге.
На верхушке сторожевой вышки примостился на жердях Ассан. Его рысьи глаза внимательно обшаривали степь.
Роксоланы появились к вечеру. Небольшими группами они подкрадывались к становищу со стороны заходящего солнца. Когда они приблизились, Ассан подал сигнал, быстро спустился с вышки и укрылся в ближайшем шатре.
Население лагеря зашевелилось, подняло крик, все бросились к реке, под защиту обрывистых берегов и камыша. Видя, что лагерь защищать некому, роксоланы сбились плотной кучей — их было около ста — и устремились через становище в погоню за убегающими. И тут зазвенели тетивы. Стрелы ужалили передних всадников, потом еще, еще… И через несколько минут больше половины роксоланов лежало на земле. Выскочившие из засады воины ударами мечей отсекали головы врагам. Девушки тут же сдирали кожу с волосами с голов побежденных: три таких трофея открывали им путь к замужеству.
Уцелевшие роксоланы, рассыпавшись по степи, уходили на север. Их встретил возвращающийся с дружиной Сидон и довершил разгром. За Дон ушли немногие.
Так начался боевой путь дружины Диона по тропам северных кочевий. Конники перебирались из одного родового становища в другое и везде их встречали как желанных гостей. Были мелкие стычки с налетчиками, когда молодые воины, изрубив десяток-другой иноплеменных всадников, отбивали награбленное ими добро. Но порой им приходилось совместно
Постепенно среди врагов сираков распространилась молва о неистовом седом всаднике, во главе отряда молодых воинов налетающем неожиданно, как ветер. Его прозвали Бородатым Хромцом, а его воинов — Сердитыми. Сердитые дрались, не зная страха, не давая пощады в бою. Род, где гостил Бородатый Хромец с Сердитыми, мог кочевать спокойно: там враг не осмеливался тревожить сиракские кочевья.
Гонец Томирии догнал отряд Сердитых в самом отдаленном становище, где Дон, идя с севера, разворачивается на запад; здесь обрывается граница с роксоланами — далее лежит аланская степь. Царица приказывала Диону вернуться в Успу.
Такая спешка встревожила эллина; без нужды Томирия не стала бы его беспокоить. Передав дружину Анту, юному исполину из рода Гривастого Волка, он покинул становище. Проскакав за полдня по равнине тысячу стадиев, Дион предстал перед Томирией, даже не сменив дорожного одеяния.
Царица сидела на плоском камне. Зеленые волосы ее была распущены и падали на плечи. Жесткие белые брови казались мазками кисти на темном фоне грубого обветренного лица. В глазах воительницы полыхал торжествующий огонь.
— Радуйся, мой славный полководец! Великий Совет племени утвердил мое решение о постоянном войске!
Дион сложил руки на закованной в металл груди. Да, царица знает, чего хочет, и неуклонно добивается исполнения своей воли.
А Томирия между тем продолжала:
— Твои Сердитые усвоили суровую науку доблести. Пора поставить под их начало по десятку молодых воинов, которым они передадут свое искусство. Это будет отличная тяжелая конница в полторы тысячи копий. Со временем и каждый из этих воинов получит свой десяток, а Сердитые станут предводительствовать сотнями. Но армия сильна не только конницей. Нужна пехота. Вот теперь ты и будешь заниматься этим.
— Я преклоняюсь перед твоей мудростью, повелительница, и готов содействовать исполнению твоих планов.
Дион давно обратил внимание на жидкость, горящую на алтаре. Черноватый дымок тянулся к вытяжному отверстию в крыше, что-то знакомое чудилось эллину в его запахе. Наконец он не выдержал и подошел к алтарю. Подняв с пола камышинку, помешал жидкость. Так и есть — нафа [40] !
Эллин долго молча всматривался в бледное пламя. Его воображение рисовало уже картину, как вспыхивают желтые клубы огня под копытами вражеской конницы. Томирия тоже молчала, углубившись в какие-то свои сокровенные мысли.
40
Нафа — нефть; происходит от греческого слова «нафт», искаженного иноязычным влиянием кочевых племен. Надпись «нафа» встречается на амфорах, найденных при раскопках Танаиса; в них обнаружены остатки нефтепродуктов.