Пылающие небеса
Шрифт:
Вот почему он хотел, чтобы она в него влюбилась. Любовь – единственная сила, способная направить принца на этот путь. И удержать на нем.
В сердце Иоланты зародилось колкое, словно шипастая гиря, чувство.
Они снова приближались к лестнице. Последние две двери принадлежали соответственно принцу Гаю и принцу Титу Седьмому.
– А у твоей матери здесь нет места?
– Она никогда не была на троне. Только правящему принцу или принцессе дается участок в учебном стансе.
Дверь принца Гая – гигантский базальтовый
– Ты провел здесь много времени?
Принц бросил ледяной взгляд на дверь дедушки:
– Я к нему не обращаюсь.
Иногда он казался шестнадцатилетним. А иногда – тысячелетним стариком, холодным и гордым, как династия, его породившая.
Иоланта постучала в его собственную дверь:
– А что преподаешь ты?
Рядом с классом принца Гая, дверь Тита выглядела почти до смешного простой – в точности дверь его комнаты в пансионе миссис Долиш.
– Я преподаю выживание – тебе. Когда меня не станет, именно сюда ты будешь приходить, если возникнут вопросы.
Внезапно Иоланта поняла, почему так тяжело на сердце. Если пророчество о его смерти интерпретировано верно – у принца осталось очень мало времени. Возможно, год. В лучшем случае полтора. Каково будет открывать эту дверь, зная, что он мертв? Разговаривать с его «записью и подобием»?
Иоланта заставила себя произнести что-то разумное:
– Не возражаешь, если я задам твоему дедушке несколько вопросов? Вдруг он знал об Атлантиде что-то, способное помочь нам освободить учителя Хейвуда?
– Давай. Хотя…
– Что?
Принц не смотрел на нее.
– Думаю, тебе стоит сперва проконсультироваться с Оракулом Тихих вод.
* * *
От розового мраморного дворца вела выложенная булыжником тропа, обсаженная высокими величественными деревьями с шелковистой на ощупь корой. С ветвей слетали бледно-голубые цветы, кружась, подобно крошечным зонтикам.
Иоланта поймала один из голубых цветков.
– Мы все еще в учебном стансе?
Принц кивнул:
– В практическом, когда уходишь, все выглядит так, будто тебя и не было. Но Оракул советует каждому лишь раз в жизни, и пока ее историю не перенесли в учебный станс, где существует непрерывность, мои предки не могли добиться от нее разумных ответов.
– А она может лишь помочь тебе помочь кому-то другому, правильно?
– Да. И она видит тебя насквозь. Когда я притворился, будто хочу помочь Лиходею остаться у власти, Оракул рассмеялась. Когда сказал, что хочу защитить свой народ, она опять засмеялась. А когда я спросил, как могу помочь тебе добраться ко мне, она велела мне заниматься своими делами, поскольку тебе мои интриги не интересны.
Сейчас принц мог об этом шутить,
Тропа вывела их на поляну. Оракул в ее центре выглядела не прудом, как думалось Иоланте, а небольшим круглым бассейном из прекрасного светлого мрамора. Вода была так же красива, как эликсир света, созданный ею с помощью молнии.
– Наклонись над краем и посмотри на свое отражение, – велел принц.
Стоило так и сделать, как вода подернулась рябью.
– Добро пожаловать, Иоланта Сибурн, – приветствовал приятный женский голос
Иоланта в удивлении отпрянула:
– Откуда ты знаешь мое имя, Оракул?
Вода затанцевала, словно смеясь.
– Хороша бы я была, кабы не знала, кто пришел просить моей помощи.
– Тогда ты знаешь и то, зачем я пришла.
– Но ты хочешь помочь не одному человеку.
Иоланта глянула через плечо. Принц стоял на краю поляны, вне пределов слышимости.
– Подумай хорошенько. Я могу помочь лишь раз.
Иоланта провела пальцем вдоль бортика:
– Тогда помоги мне помочь тому, кто нуждается в этом больше всего.
Гладкая зеркальная поверхность бассейна не шелохнулась – ни малейшей ряби, ни всплеска. И вдруг отражение и самой Иоланты, и безоблачного неба над ее головой исчезло. Вода стала чернильно-черной и выгнулась, как при приливе.
Голос Оракула звучал глубоко и хрипло:
– Лучше всего ты поможешь ему, попросив помощи у преданного и отважного. И у скорпиона.
– Что ты имеешь в виду?
Но конечно, таких вопросов оракулам задавать не положено.
Вода снова стала чистой и отступила от края, шипя и испаряясь. Мрамор под рукой Иоланты, холодный минуту назад, теперь раскалился, словно его часами согревало солнце.
– Что же касается твоего опекуна, он недолго останется в тюрьме инквизитора, – тихо произнесла Оракул. – Прощай, Иоланта Сибурн.
* * *
Они вошли в Горнило, сидя на кровати на почтительном расстоянии друг от друга. Однако, открыв глаза, Тит обнаружил голову Фэрфакс на своем плече, а ее руку в своей на обложке книги.
Он не сразу отпустил ее ладонь. Надо было, но Тит почему-то не шелохнулся. Его дыхание стало поверхностным, почти прерывистым. Челюсть щекотали волосы Фэрфакс, словно она наклонилась, чтобы посмотреть на Тита.
В его венах пульсировало горячее желание. Одна секунда. Две. Три. Если он досчитает до пяти, и она не двинется…
Четыре секунды. Пять се…
Ее пальцы стиснули его руку. А в следующее мгновение Фэрфакс встала и отошла. У противоположной стены развернулась и беззаботно скрестила ноги в лодыжках, будто ничего не произошло. Ничего и не произошло, но около пяти ужасно долгих секунд Тит колебался на краю.