Пылающие небеса
Шрифт:
Итак, однажды вечером в не столь отдаленном будущем он выругается у окна, затем вновь бросится читать дневник. Однако это знание едва ли помогало выбраться из нынешней трясины.
Один за другим прозвучало три быстрых удара – с урока вернулась Фэрфакс.
– Входи.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней, упершись одной ступней в створку. Фэрфакс научилась ходить и стоять, дерзко выставляя напоказ бедра. Титу приходилось напрягаться, чтобы не блуждать глазами по неподходящим местам ее тела.
– Как ты? – спросила она.
– Новостей
Он отбросил в сторону форменный пиджак и жилет:
– Мне пора на греблю.
Окрепший достаточно, чтобы вернуться на уроки, считался достаточно окрепшим и для спорта. Опустив пальцы на верхнюю пуговицу рубашки, Тит ждал, когда Фэрфакс освободит его комнату.
Та же смотрела в ответ, словно не слышала его, словно он направлялся не на несколько часов на реку, а в долгое и опасное путешествие.
Казалось, воздух вокруг него замерцал.
Затем Фэрфакс резко развернулась и открыла дверь:
– Конечно, тебе надо собраться.
* * *
Когда Тит положил последний лист под пишущий шар, миссис Хэнкок уже шла по коридору, проверяя в постелях ли мальчики перед отбоем. Машина клацнула. Тит нетерпеливо ждал, когда перестанут стучать клавиши.
Отчет гласил:
«Инквизитор еще не пришла в сознание, но по последним данным, лучше реагирует на раздражители. Атлантийские врачи оптимистичны в отношении нее. По слухам, Баслан настолько уверен в ее близком выздоровлении, что уже назначил день благодарственной церемонии во дворце инквизитора».
При стуке в дверь Тит подскочил.
– Доброй ночи, ваше высочество, – пожелала миссис Хэнкок.
Он с трудом удержался от грубости:
– Доброй ночи.
Конечно, улучшения в состоянии инквизитора и обретенная Фрамптоном воинственность связаны. Конечно.
Тит вновь просмотрел материнский дневник – пусто, – несколько минут походил по комнате, злясь на себя за то, что не знает, как поступить, а затем погрузился в Горнило и сбежал по тропинке, ведущей к Оракулу.
Стояла ночь. Бассейн освещали дюжины фонарей, подвешенных на деревья на краю поляны.
Когда Тит появился, не слишком довольный голос произнес:
– Опять вы, ваше высочество.
На потемневшей поверхности танцевали прожилки золотистого света.
– Опять я, Оракул.
Он приходил к ней уже много раз, но она ни разу не дала ему совета.
– По крайней мере, вы кажетесь искренним – на сей раз. – Тон Оракула немного смягчился.
– Как я могу уберечь ее, своего мага стихий?
Пруд подернулся серебром, будто алхимик превратил воду в ртуть.
– Вы должны посетить того, кого не хотите видеть, и пойти туда, куда не желаете.
Послания Оракула оставались тайной, пока не были поняты.
– Моя благодарность, Оракул.
На воде появилась рябь.
– И не думайте больше о точном часе своей кончины, принц. Это ждет всех смертных. Вы
* * *
Вдалеке, скрытая поднявшейся пылью, двигалась армия великанов, словно по равнине скользил целый горный кряж. Земля под ногами дрожала. Раскачивались валуны, галька скакала, будто множество водяных капель на горячем масле.
Окружавшая Иоланту стена из выкопанных гранитных блоков, что изначально предназначались для храма, позволила бы горожанам поражать уязвимые мягкие точки на макушках гигантов. Но стена была далека от завершения.
Великаны ревели и стучали огромными молотками по своим щитам. Иола уже заткнула уши ватой, но лязг по-прежнему пугал. Отрешившись, насколько возможно, от шума, она сосредоточилась мыслями на следующем гранитном блоке. Он не особо впечатлял размерами, но весил пудов триста. Ранее Иоланта с огромным трудом, приподнимая то один, то другой конец, умудрилась пододвинуть к основанию стены трехтонный камень. Но не смогла оторвать от земли даже угол этой новой громады.
Принц предназначил Иоланте три истории. В одной она должна была создать смерч, чтобы защитить урожай бедняков от нападения саранчи, но смогла вызвать лишь бриз. В другой требовалось разделить воды озера для спасения детей, застрявших на дне сдувающегося воздушного пузыря. Окажись он реальным, Иоланта потеряла бы великое множество своих подопечных. И стена... Это была шестая попытка возвести стену – остановить великанов не удалось ни разу.
Теперь боль в руках по утрам доходила до самых локтей. Иоланта пыталась не представлять, что будет, когда то же чувство вздутия охватит все ее тело.
Она упрямо не прекращала усилий, пока гигант не поднял тот самый гранитный блок над головой и не швырнул его на рыночную площадь, вызвав долгую цепь криков.
Иола вздохнула:
– И жили они долго и счастливо.
Больше никаких великанов. Никаких валунов. Вместо оглушающего воя битвы – тихий ровный шелест дождя. Она вновь оказалась в комнате принца, и...
Его рука накрывала ее ладони поверх Горнила. Голова покоилась на другой руке, лицо было повернуто к Иоланте, а глаза закрыты. В сером приглушенном свете принц выглядел таким же усталым, какой она себя чувствовала. И худым, узкое лицо состояло из одних углов. Да, черты у него замечательные – можно сказать, чеканные, – но ни один юноша не должен изводить себя заботами до истощения.
Безотчетно Иоланта потянулась и коснулась его щеки. Но, едва притронувшись кончиками пальцев к коже принца, отдернула руку. Никакой реакции. Иола облизала нижнюю губу, потянулась вновь и провела пальцем по его подбородку.
А потом увидела под локтем принца записку:
«Я в читальном зале».
Учебный станс состоял не только из классов. На первом этаже также находилась большая библиотека, которую называли читальным залом. Там принц проводил каждую свободную минуту.