Пылающий бог

Куанг Ребекка

Пожарищем Рин занималась одна.

Она боялась отбросить обугленные доски и обнаружить окровавленных и искалеченных людей, которые все еще дышат. Слишком много раз их не удавалось спасти. И в половине из этих случаев она сама была виновницей разрушений. Стоило пламени разгореться, и его уже трудно было потушить.

И все-таки она пыталась.

– Есть кто? – повторяла она. – Отзовитесь. Хоть как-нибудь. Я услышу.

Она спустилась в подвал, заглядывала в каждый пустой угол и колодец, много раз громко звала выживших, чтобы они наверняка услышали

раскаты эха в тишине. Ужасная судьба – оказаться прикованным и медленно умирать от голода или удушья, когда освободили соседей, а о тебе забыли. Глаза Рин увлажнились, когда она, спотыкаясь, брела по задымленному зернохранилищу в подвале. Она сомневалась, что кого-либо найдет, поскольку уже наткнулась на два трупа, но пока не торопилась уходить. На всякий случай.

И ее терпение было вознаграждено.

– Я здесь! – раздался чей-то голос.

Рин вызвала в ладонь пламя, осветив дальнюю стену подвала. Но не различила там ничего, кроме пустых мешков из-под зерна. Она шагнула ближе.

– Кто здесь? – спросила она.

– Суцзы. – Она услышала лязг цепей. – Тот, кого ты ищешь.

Рин поняла, что это не засада. Она узнала сельский говор без модуляций. Даже лучшие мугенские шпионы не могли его сымитировать, они научились говорить лишь на резком синегардском диалекте. Рин подошла к противоположному концу погреба, остановилась и увеличила свой импровизированный факел.

Ее главной целью было освобождение Худлы. Но второй по важности – найти Яна Суцзы, прославленного вожака повстанцев и местного героя, который до недавнего времени теснил мугенцев в южной провинции Обезьяна. Чем ближе они приближались к Худле, тем больше узнавали о нем легенд и слухов. Глаза Яна Суцзы видят на десять тысяч миль. Он разговаривает с животными и знает, откуда появятся мугенцы, потому что ему нашептывают об этом птицы. Его кожу не проткнуть никаким металлом – ни мечом, ни стрелой, ни топором, ни копьем.

Прикованный к полу человек таким не был. Он выглядел на удивление юным – всего на несколько лет старше Рин. На шее и подбородке неряшливо топорщилась борода, указывая на то, что он провел здесь много времени, но сидел он прямо, расправив плечи, а глаза ярко сверкали, отражая огонь.

Рин не могла не признать – он весьма привлекателен.

– Так ты и есть спирка, – сказал он. – Я думал, ты выше.

– А я думала, ты старше, – парировала она.

– Значит, мы оба разочарованы. – Он позвенел перед Рин цепями. – Долго же тебя пришлось ждать. Неужели и правда пришлось сражаться всю ночь?

Рин опустилась на колени и начала трудиться над замками.

– Даже спасибо не скажешь?

– И как ты собираешься это сделать с одной рукой? – скептически спросил он, пока Рин ковырялась в замке.

– Слушай, если ты намерен…

– Дай-ка мне. – Суцзы забрал из ее пальцев булавку. – Просто подержи замок и посвети… Вот так.

Рин смотрела, с какой ловкостью он расправляется с замком, и не могла не ощутить укол зависти. Ее до сих пор мучило, насколько стали трудны простейшие действия – взломать замок,

одеться, наполнить фляжку…

Она так глупо потеряла руку. Если бы только она тогда сумела заполучить ключ. Если бы только они сумели украсть проклятый ключ.

Культя начала зудеть. Рин стиснула зубы и волевым усилием запретила себе ее расчесывать.

Суцзы справился с замком меньше чем за минуту. Стряхнул кандалы с рук и вздохнул, потирая запястья. Потом наклонился к кандалам на ногах.

– Так-то лучше. Посвети-ка сюда.

Рин подвинула огонь поближе к замку, стараясь не подпалить кожу Суцзы.

Она заметила, что на среднем пальце его правой руки не хватает верхней фаланги. И случайностью это не выглядело – на среднем пальце левой руки тоже отсутствовала фаланга.

– Что у тебя с пальцами? – спросила Рин.

– Первые два ребенка моей матери умерли в младенчестве, – объяснил он. – Она решила, что боги забрали их, потому что они были слишком красивыми. И когда я появился на свет, откусила обе фаланги на моих средних пальцах. – Суцзы помахал перед ней левой рукой. – Чтобы я не был таким милашкой.

Рин фыркнула:

– Больно нужны богам пальцы.

– А что же им нужно?

– Боль, – сказал она. – Боль и твой рассудок.

Суцзы вскрыл замок, стряхнул кандалы и поднялся.

– Тебе видней.

После того как из-под обломков были спасены все выжившие, войска Рин рассыпались по полю боя, как стервятники.

Когда новобранцы Коалиции южан собирали припасы после битвы в первый раз, они отказывались трогать мертвых. Южане суеверны и боятся ярости мстительных духов тех непохороненных мертвецов, которые никогда не вернутся домой. Теперь же они обшаривали трупы с полным безразличием и черствостью, снимая все ценное. Искали оружие, хорошую кожу, чистое белье (мугенская форма была синей, но ее легко перекрасить), но больше всего ценилась обувь.

Войска Коалиции южан мучились в отвратительной обуви. Они дрались в соломенных сандалиях или в тканевых, если удавалось раздобыть ткань, но хлопковая обувь, которую шили жены, матери и сестры, больше напоминала тапочки. Соломенные сандалии разваливались на марше, застревали в липкой грязи и не защищали от холода.

Однако мугенцы переплыли через море Нариин в кожаных ботинках – крепких, удобных, теплых и не пропускающих воду. Солдаты Рин научились ловко развязывать шнурки и стягивать ботинки с окоченевших ног, а потом бросали обувь в тележки и распределяли по размерам.

Пока солдаты прочесывали поля, Суцзы повел ее к конторе бывшего старосты, которую мугенцы приспособили под свою штаб-квартиру. По пути он объяснял, мимо руин каких зданий они проходят, словно недовольный хозяин, извиняющийся за беспорядок в доме перед гостем.

– Еще месяц назад все выглядело гораздо лучше. Худла – приятный городок. Здесь были кое-какие исторические здания, только их сломали и пустили на дрова. А мы построили вон те баррикады, – мрачно сообщил он, указывая на мешки с песком вокруг штаб-квартиры. – Их просто растащили.