Пылающий бог
Шрифт:
От его снисходительного тона Рин сжала кулак. А ее взгляд сосредоточился на бьющихся на шее Гужубая венах. Они были так хорошо видны, так легко было бы их вскрыть…
Если бы только это было возможно! Но если Рин хоть пальцем тронет Лиу Гужубая, она не выберется из Рюйцзиня живой.
Катай легонько пнул ее под столом: «Не надо». Рин скорчила ему рожу: «Я знаю».
Если Рин была отверженной спиркой, а Катай – синегардской элитой, то наместник провинции Обезьяна – истинным сыном южан, угловатым и широкоплечим после многих лет тяжкого труда, с глубоко посаженными умными глазами на
Рин покинула юг при первой же возможности. Наместник провинции Обезьяна сражался и мучился на юге всю жизнь. Он видел, как его бабушка выпрашивала на улицах подаяние на чашку риса во время Лунного Нового года. За единственный медяк в день до изнеможения погонял буйвола. Сражался в потрепанных бригадах провинции за Триумвират во время Второй опиумной войны. Он стал наместником, не унаследовав титул, а благодаря крайнему честолюбию медленно поднимаясь вверх по карьерной лестнице, пока все солдаты вокруг умирали. В тринадцать лет он записался в армию, всего за одну серебряную монету в месяц, и остался в армии на всю жизнь.
Оба его младших брата погибли в боях против Федерации. Его клан, когда-то обширная семья из сельской местности, поредел из-за пристрастия к опиуму. Гужубай пережил самое худшее, что случилось со страной за последний век, и умение выживать было его главным талантом. Он стал солдатом по необходимости и превратился в наместника с неоспоримым авторитетом.
Но что важнее, он был южанином. Эти горы у него в крови. Любой видел это в его усталых плечах, в хмуром блеске глаз.
Пусть Рин и обладала невероятной силой, но Лиу Гужубай символизировал саму суть юга. Если она его покалечит, народ провинции разорвет ее на части.
Так что ей пришлось пойти на компромисс.
– Я слышала, на севере наметились изменения, – сменила тему Рин, стараясь говорить нейтральным тоном. – Ничего не хотите мне рассказать?
– Есть кое-что новое. – Если Гужубая и удивила ее внезапная уступчивость, он не подал вида. Он подвинул по столу письмо. – Твоя подруга ответила. Это пришло вчера.
Рин выхватила первую страницу и начала жадно поглощать строчки, передавая страницы Катаю, как только заканчивала читать. Новости с севера всегда просачивались мелкими порциями – то за несколько недель ничего, а потом вдруг целый вал информации. У Коалиции южан в Республике было лишь несколько шпионов, и большинство из них – девушки Муг, белокожие и тщательно скрывающие свой акцент Черные лилии, которых отправили в Арлонг работать в чайных домах и игорных притонах.
Венка тоже отправилась на север. С такой белой кожей, хорошеньким личиком и безупречным синегардским выговором она без труда внедрилась в аристократическую среду официальной столицы. Поначалу Рин беспокоилась, что ее узнают – как-никак она ведь пропавшая дочь бывшего министра финансов и не может не привлекать внимания. Но, судя по отчетам Венки, она полностью преобразилась с помощью одного лишь парика и нескольких капель косметики.
«Никто не обращает внимания на мое лицо, – писала Венка вскоре после прибытия в Синегард. – Как оказалось, куколки Синегарда на удивление похожи друг на друга».
В ее докладе не содержалось никаких сюрпризов. Вайшра по-прежнему сражается
Это было не новостью, лишь форсированием событий, тянущихся уже несколько недель. Гесперианцы, союзники Вайшры, опустошали сельскую местность с помощью дирижаблей, оставляя после себя только жуткий ландшафт с воронками от бомб.
– Есть упоминания о том, что Вайшра собирается повернуть на юг? – спросила Рин.
– Пока нет. Но это письмо – все, что у нас есть, – ответил Гужубай.
– Значит, ему пока на нас плевать, – заметила Рин.
– Нам повезло, – добавил Катай. – Но это лишь вопрос времени.
Великая демократия наместника провинции Дракон Иня Вайшры, во имя которой он опустошал города и окрасил воды Муруя в алый цвет, так и не родилась. Да это и не входило в его намерения. Уже через несколько дней после победы над императорским флотом у Арлонга он убил наместников провинций Петух и Свинья, а себя объявил президентом Республики Никан.
Но править ему пока что было нечем. Многие бывшие офицеры ополчения, включая любимца императрицы, генерала Цзюня Лорана, избежали расправы в Арлонге и ускользнули на север, в провинцию Тигр. Теперь объединенные силы остатков ополчения окрепли и давали отпор гесперианцам. Почти. Судя по каждому новому отчету, достигшему Рюйцзиня, Республика продвигалась все дальше и дальше на север. Это значило, что время истекает. Коалиция южан – всего лишь восстание, одно из многих. Пока что руки Вайшры связаны мятежом Цзюня, не говоря уже о наводнивших страну бандах, которые немедленно возникли после войны на месте отсутствующей местной власти. Но долго это не продлится. Цзюнь не сумеет победить войска Вайшры, пока того поддерживают дирижабли гесперианцев. Никак не сможет победить тысячи солдат-гесперианцев с аркебузами, чьи пули косят ряды армии Цзюня.
Рин была признательна Цзюню за то, что дал им такую долгую передышку. Но рано или поздно Вайшра обратит внимание на юг. Обязательно обратит, пока Рин еще жива. И столкновение неизбежно. Но когда эта минута настанет, Рин предпочла бы нападать, а не обороняться.
– Вы знаете мое мнение, – сказала она Гужубаю.
– Да, Рунин, знаю. – Он посмотрел на нее, как утомленный отец на непослушного ребенка. – И все-таки снова напомню…
– Мы здесь просто умираем. Если мы сейчас же не пойдем в атаку, это сделает Нэчжа. Мы должны застать его врасплох, и сейчас как раз…
– Тебе придется убедить не только меня. Ни один участник Коалиции южан не хочет зазря растрачивать силы. Эти горы – их дом. А когда приходят волки, люди прячутся за стенами.
– Здесь дом лишь для некоторых из вас.
Он пожал плечами:
– Ты вольна уйти когда пожелаешь.
Гужубай мог позволить себе блефовать. Он знал, что ей некуда податься.
Рин раздула ноздри:
– Давайте хотя бы это обсудим, Гужубай…
– Обсудим на совете. – Тон наместника ясно давал понять, что аудиенция окончена. – Можешь изложить свою просьбу остальным, если так настаиваешь. Хотя, признаюсь честно, это становится немного назойливым.