Пылающий меч
Шрифт:
Небрежным взмахом руки верховный правитель разрешил лежащим на земле людям подняться.
— Жалкие варвары в Анатолии осмелились взбунтоваться, — провозгласил он хриплым голосом, и все присутствующие невольно вздрогнули. — Я поручил полководцу Яннасу их уничтожить. Того, кто окажет мятежникам помощь, в чем бы она ни состояла, тоже ждет смерть. А теперь я соблаговолю принять вашу дань покорности.
У подножия трона выросла гора из слитков серебра и золота, свертков драгоценных тканей, прекрасных ваз благородных очертаний, горшочков с благовониями… Но выражение довольства не появилось на уродливом лице Апопи. Он злобно вперился в пустоту, и посланцы по-прежнему трепетали от страха.
Критянин последним сложил к ногам Апопи золотые кольца, серебряные кубки, вазы, украшенные львиными головами.
— Довольно! — в ярости прохрипел верховный владыка. — Подношения Крита еще более смехотворны, чем дань других народов! Да знаете ли вы, над кем смеете издеваться?!
— Господин! — подал голос посланник Ливана. — Мы привезли тебе все, что только могли. Ведется война, а она всегда гибельна для торговли. К тому же долгие месяцы бушевали бури, мешая нашим кораблям бороздить моря. Обмен товарами обмелел, и мы обеднели.
— Ах, вот оно в чем дело! Понятно, понятно. Подойди-ка ко мне поближе.
Ливанец отступил на шаг и переспросил:
— Я, господин?
— Ты ведь мне дал разъяснение, значит, ты и заслуживаешь вознаграждения. Подойди поближе к моему трону.
Ливанец, не в силах скрыть дрожь, сделал несколько шагов вперед.
Глаза грифонов вспыхнули на секунду огнем.
Ливанец испустил вопль, лицо его было обожжено, и он повалился на груду подарков, тщетно пытаясь погасить пожирающий его огонь.
Присутствующие, онемев от ужаса, смотрели, как он корчится, умирая в муках.
— Вот возмездие, и оно ждет каждого, кто посмеет оказать мне неуважение, — прохрипел Апопи. — А что скажешь мне ты, посланец Крита?
Критянин, немощный старец, опытный придворный, сумел подавить свой страх.
— Мы не в силах одарить тебя больше, владыка из владык, — произнес он. — Нескончаемые дожди и нещадные ветры обрушились на наш остров и уничтожили большую часть урожая. Пожар оборвал жизнь лучших умельцев, и мастерские захирели. Как только мы поправим свои дела, царь Минос Великий пришлет тебе новые дары, которые будут куда значительнее.
На миг данники гиксосов поверили, что обещание смягчило неистовый гнев верховного правителя. Но вот он заговорил:
— И ты, и все остальные, вы издеваетесь надо мной! Что за жалкая кучка отбросов положена у моих ног? И это при том, что вы отказываетесь платить налоги и бушуете?! Завтра же отряды моих воинов отправятся в ваши земли, и непокорные будут преданы смерти. Что же касается вас, недостойные посланцы, каждый из вас получит по заслугам!
Госпожа Аберия, управляясь с большим топором не хуже умелого мясника, рубила одному за другим головы слугам из свиты посланцев. Двум нубийцам и трем сирийцам, которые попытались спастись бегством, растолкав стражу, она с хохотом сначала отрубила ноги, а потом уже задушила.
Но веселье на этом не кончилось. Вместе с другими сановниками-гиксосами Аберия приняла участие в увлекательной игре, задуманной Апопи.
Перед крепостью на земле начертили прямоугольник, разделив его на квадраты — двенадцать белых и двенадцать черных.
Стражники привели посланников со связанными на спине руками — их было двадцать четыре человека, и представляли они те земли, которые должны были платить дань Апопи.
— Вас развяжут, — объявил Апопи, сидящий в паланкине, который поставили на выступ, нависающий над шашечным полем. — Вам дадут оружие. Вы будете двумя армиями, которые сражаются друг с другом.
Посланники молча исполнили приказ верховного владыки и выстроились, заняв каждый свою клетку.
— Кто же будет моим противником в игре? — спросил Апопи. — Я буду играть с тобой, мой верный Хамуди! Ты будешь моим противником!
Главный казначей с удовольствием обошелся бы без этой царской милости. Но что поделать! Теперь его главной задачей было проиграть.
— Делайте то, что я прикажу, и не нарушайте правила игры, — предупредил Апопи. — Иначе немедленно получите стрелу от лучника. И запомните — теперь вы всего-навсего шашки, которыми играю я и Хамуди.
Посланники — от самого молодого до старика — вздрогнули.
— Иранец, встань на клетку перед тобой, — скомандовал Апопи.
Хамуди выдвинул против иранца нубийца, и тот и другой были вооружены копьями.
— А теперь пусть иранец уничтожит нубийца, — отдал новую команду Апопи.
Посланники смотрели друг на друга.
— Бейтесь! Победитель унесет с поля боя труп противника и вновь займет свою клетку.
Иранец ранил нубийца в руку. Нубиец выронил копье.
— Он побежден, господин!
— Убей его или умрешь сам!
Копье вонзилось раз, второй, третий… Иранец выволок окровавленное тело за пределы прямоугольника и вновь занял свое место между пешек Апопи.
— Твой ход, Хамуди!
Если пешки Хамуди будут сражаться слишком вяло, он навлечет на себя гнев правителя.
— Сириец, нападай на иранца, — приказал он.
Тучный сириец кинулся бежать, но лучники помешали ему, прострелив обе ноги. Он повалился на иранца и сломал ему шею.
— Не забывайте, что победители останутся в живых, — сообщил Апопи.
После его слов «пешки» стали биться отчаянно, и бои кончались быстро.
Хамуди действовал с присущим ему хитроумием, и зрители следили за партией с неослабевающим интересом. У победителя Апопи осталась всего-навсего одна пешка — старик-критянин. Он стоял в растерянности, сам не понимая, откуда у него взялось столько сил, и все еще крепко сжимал в руках окровавленный кинжал, которым убил трех своих сотоварищей.