Пылающий огонь у водной глади
Шрифт:
Когда Харуюки закончил извиняться и доказывать, что удалил фотографию, настало уже одиннадцать часов.
Они в спешке вернулись в столовую, где встретились с Тиюри, которая уже сняла фартук, но кроличьи уши решила пока оставить. Благодаря судьбу за то, что Тиюри не было в «Зверином Царстве», Харуюки повёл разросшуюся группу в сторону секции кендо.
У входа стояла будоражившая воображение табличка «SAMURAI DANCE», а внутри обнаружился почти полный аншлаг. С трудом найдя место для восьмерых человек, они стали ждать представления, которое должно начаться через пять минут.
Пока они ждали, Харуюки ещё несколько раз посмотрел на лицо Рин рядом с собой. Хоть она и повеселилась в костюмированном кафе вместе с остальными, Рин явно вела себя молчаливее обычного. Но окна зала оставались закрытыми, занавес не спешил подниматься, и определить, действительно ли она выглядела бледнее обычного, он не мог.
— Слушай, Кусакабе... если тебе по-прежнему нездоровится, лучше скажи — я отведу тебя в медкабинет... — решившись, шепнул он ей.
Рин повернулась к Харуюки и улыбнулась.
— Спасибо, но я... в порядке.
— Хорошо... — ответил Харуюки и кивнул.
Но тут он заметил, что Рин стояла на ногах не очень уверенно. Харуюки удивлённо моргнул, но не успел что-либо рассмотреть, как свет погас окончательно.
Откуда-то донёсся тихий барабанный бой. Звук постепенно становился громче, ритм — быстрее, а дойдя до высшей точки, неожиданно затих.
В повисшей тишине резко зажглись мощные прожектора. На сцене, организованной в центре зала, величественно стояли со скрещёнными на груди руками одетые в кимоно парни из секции. Их около дюжины. Однако они не в тех кимоно, в которых тренируются. Эти больше похожи на парадные самурайские костюмы XIX века — синие штаны и голубые безрукавки. Конечно же, волосы в самурайском стиле им заплетать не стали, но белые ленты на лбы повязали.
В самом центре первого ряда стоял не кто иной, как Такуму. Сегодня он без очков, а волосы его зачёсаны назад, из-за чего на «профессора» он стал совершенно не похож. Откуда-то донёсся пронзительный писк «Маюдзуми-и-и!», и Харуюки невольно посмотрел в сторону Тиюри, но на её лице виделось лишь волнение — она изо всех сил молилась, чтобы представление прошло успешно.
Вновь воцарилась тишина. Такуму медленно разомкнул руки, а затем поднёс правую руку к левому боку, к которому крепился меч. Не бамбуковый и не деревянный. Такуму взялся за рукоять, торчавшую из чёрных ножен, резко выхватил его, и в воздухе мелькнула серебристая искра.
Конечно, меч не металлический — скорее всего, он сделан из пластика и покрашен металлической краской, но Такуму своими движениями так хорошо передавал вес настоящего меча, что распознать подделку почти невозможно. Взявшись за рукоять обеими руками, он занёс его высоко над головой.
Затем он замер, и в воздухе повисло напряжение. Когда оно дошло до предела, вновь послышалась барабанная дробь, и Такуму резко опустил клинок. Сразу за ним за мечи схватились и остальные парни, а затем тоже взмахнули ими перед собой.
Их групповой танец заслуживал лишь одного слова — шедевральный. Они то резко двигались по сцене под звуки барабанов, то размахивали клинками, то прыгали, то крутились. Некоторые движения были синхронными, а некоторые они с поразительной точностью выполняли точно друг за другом.
На каком-то этапе барабанная музыка превратилась в японский рок, и зрители начали хлопать в ладоши в такт. Харуюки, обливаясь потом, внимательно следил за Такуму и сам не заметил, что на каком-то этапе начал хлопать и сам. Возможно, Такуму поставили в самый центр благодаря фотогеничной внешности и высокому росту, но также ходили слухи о том, что после летнего чемпионата его могут назначить следующим президентом секции кендо.
Слева сзади от Такуму танцевал низковатый мальчик с серьёзным лицом. Он не сводил глаз с Такуму и старался как можно точнее повторять все движения. Номи Сейдзи, некогда именуемый «мародёром» Даск Тейкером. Проиграв в дуэли по правилам внезапной смерти на неограниченном поле, он потерял Брейн Бёрст и все воспоминания об ускоренном мире, перестав быть бёрст линкером.
Он больше не стремился жестоко грабить других людей. Теперь он стал просто серьёзным кендоистом. Он глубоко уважал Такуму и обращался к нему не иначе как «Таку-семпай». Пусть у него уже не осталось той немыслимой силы, что когда-то давал ему «физикал бёрст», его природный талант никуда не делся. Он танцевал уверенно и чётко, превосходя почти всех остальных танцоров. Но самое главное — на его немного детском лице больше нет печати ненависти, которая когда-то искажало его. Пожалуй, Брейн Бёрст был для него своего рода проклятием...
«Хотя, возможно, я так думаю, потому что хочу в это верить».
Музыка становилась всё быстрее, приближаясь к крещендо. Харуюки изо всех сил хлопал в ладоши, и в то же время продолжал размышлять.
Брейн Бёрст — одновременно и «проклятие», и «спасение» каждого бёрст линкера. Возможно, эту двуличность и стоит называть истинной сутью Ускоренного Мира. В нём в равной степени существуют и добро, и зло. Возможно, если бы Харуюки следовал по пути зла, однажды он стал бы таким же исполненным ненависти бёрст линкером, каким был Номи. И в то же время, когда Харуюки лишил Даск Тейкера всех очков, он лишил его того добра, которое он нашёл... которое он, возможно, смог бы однажды найти в Ускоренном Мире.
«Эх, если бы Брейн Бёрст можно было установить повторно...» — невольно подумал Харуюки, ощутив, как ёкнуло его сердце. Конечно же, если бы Харуюки вдруг подошёл к Номи, который сейчас не знал о нём практически ничего, и предложил бы ему попробовать установить какую-то сомнительную программу, тот вряд ли согласился бы. Но что важнее всего — вряд ли Номи нуждался в Ускоренном Мире. Вряд ли ему нужно «спасение».
Но мысль о том, что всё могло сложиться по-другому, никак не хотела покидать Харуюки.
Вряд ли он смог бы найти его до того, как развернулась драма с участием его «родителя», но если бы он встретился с Номи раньше, чем на него вышло Общество Исследования Ускорения... если бы их первая встреча случилась не после того, как он установил себе ЧМИ и начал шантажировать Харуюки записью, а в обычной, честной дуэли... то однажды они с Номи смогли бы понять друг друга, несмотря на ту жажду, что он испытывал. Харуюки хотел верить в это.
Тем временем на сцене два самурая с огромной скоростью размахивали мечами друг напротив друга. Слышался звон мечей. Скорее всего, это звуковые эффекты, но движения в точности синхронизированы с ними. Одни бойцы сменяли других, а в конце развязалась масштабная битва стенка на стенку, в конце которой танцоры дружно вскинули мечи. В этот же момент музыка остановилась, закончилась, а в следующий миг...