Пыльная зима (сборник)
Шрифт:
Взмокшие от пережитого потрясения первые люди страны наперегонки бросились одеваться.
Неделин, рассердившись на себя за эту неожиданную слабость, решил отыграться. Сейчас он открыто всему народу скажет: «Абзац, братцы! Приехали! Угробили страну!»
Он вышел на трибуну. Аплодисменты все не стихали. Переросли в овацию. Зал встал.
Начал скандировать здравицы всякие.
Как было бы приятно, подумал Неделин, если бы все это было заслуженно. Если бы он заработал такое уважение. Как было бы приятно любить эту
– Товарищи! В этот знаменательный день… – без бумажки сказал, от сердца. И горло сжало спазмом волнения. Далее пошел по тексту – чтобы успокоиться.
Нет, думал он после этого, просматривая видеозапись своего выступления, если у людей такое единодушие – не все еще потеряно. Нужно это единодушие направить в рациональное русло. Многое и даже очень многое плохо, но… Но необходимо еще прислушиваться к мнению простых людей. А как прислушаешься, если всегда окружен официальными людьми, если всегда – в официальной обстановке?
И ему захотелось прибегнуть к старинному способу всех правителей, желающих узнать мнение о себе и посоветоваться с простыми людьми о государственном благоустройстве: пойти в народ тайно.
Он вызвал начальника охраны и приказал принести густой седой парик, накладные усы и бороду, темные очки. Начальник охраны исполнил приказание.
– Хочу по улицам пройтись, – объяснил Неделин.
– Без сопровождения, извините, нельзя!
– Ладно, только под ногами явно не путайтесь.
– Есть!
Начальник охраны побежал за Неделиным, обежал его аккуратно, чтобы не задеть, и загородил собой выход из правительственного здания.
– Извините! Человека без документов и с незнакомой внешностью ни впустить, ни выпустить не можем!
– Ты что? – удивился Неделин. – Это же я!
– Так точно. Но инструкцию нарушить не могу.
– На, смотри документ, на! – Неделин сунул ему партбилет.
– Извините! Тут другая внешность.
– Я же в парике, чудило! Я же при тебе, так сказать, маскировался!
– Возможно. Но ввиду несоответствия внешности и документа…
– На! На! – Неделин сорвал парик, усы, бороду, снял очки.
– Проходите! – козырнул начальник охраны.
Неделин опять напялил парик, усы, бороду.
– Извините – нельзя! – тут же заступил ему путь начальник охраны. – Ввиду незнакомой внешности. Инструкция…
– Идиот!
Неделин сорвал маскировку и вышел беспрепятственно из здания. Подъехала машина, начальник охраны открыл дверцу.
– Я пешком хочу, – сказал Неделин.
– Извините, невозможно. Люди обступят, признательность будут выражать. А в толпе мало ли что.
– Что? Кто в моей стране на меня покуситься может, дубина? Любят меня или нет?
– Конечно. Но по улицам иногда алкоголики изредка ходят, маньяки всякие. Иностранные агенты. И момента ждут.
– А парик-то на что? Борода-то на что? – и Неделин в который уже раз замаскировался.
– Извините, вынужден вас задержать за нахождение возле правительственного здания в незнакомом виде.
– Козел ты несуразный! – закричал Неделин. – Это же я!
– Понимаю…
– Все. Иду гулять!
– Нельзя! – отчаянно воскликнул начальник охраны.
– Как же нельзя, если уже иду?
Неделин успел сделать три шага, начальник охраны скомандовал, подбежали два молодца, одинаковых с лица, схватили Неделина, заломили ему руки, повели. Они завели его в какую-то комнатушку без окон, где не слишком больно (уважая его старость), но чувствительно намяли ему бока. Неделин невнятно восклицал и срывал с себя бороду, парик, усы. Молодцы, узнав его, отпустили, встали навытяжку, но без боязни, потому что какая может быть боязнь у человека, честно выполнявшего приказ начальника?
Охая, держась за поясницу и страшно ругаясь, Неделин пошел к правительственному подъезду, собираясь тут же уволить к чертовой матери начальника охраны, сослать его в исправигельно-трудовые лагеря сроком на пятьдесят лет! Тот ждал его – бледный, но бравый. Взял под козырек:
– Разрешите проинформировать! У подъезда задержан человек неизвестной внешности с неизвестными намерениями. Приняты меры, опасность ликвидирована!
– Чтоб ноги твоей… Чтоб духу твоего… Чтоб ты… – Неделин схватился за сердце. Подбежали люди, подхватили его, осторожно подняли и понесли.
Надо сказать, что Неделин с каждым днем чувствовал себя хуже. В здоровом теле здоровый дух, утверждает пословица, следовательно, здоровье духа обеспечивает и здоровье тела, поэтому Неделин, переселившись в Главного, поначалу будто и не заметил, что физически как-то онедужил. Конечно, приходилось привыкать к чужому телу, старому, обрюзгшему, но особой немощности не ощущалось, все окружающие находили, что после отпуска Главный посвежел, помолодел и на удивление полон энергии, сволочь. Но после утомительного и ответственного выступления он как-то сразу услышал в себе печень, почки, сердце, суставы…
Едва отойдя от сердечного приступа, Неделин потребовал информации о текущих правительственных делах. Не то чтобы ему и впрямь сильно хотелось заняться делом, но он уже чувствовал себя обязанным, он должен был и болея держать в руках нити и приводные ремни мирового процесса, он не имеет права на расслабление. Из событий особой важности одно было важнейшим и горьким: взрыв на крупном предприятии, нанесен большой ущерб, погибли люди. Неделин вызвал министра соответствующей промышленности и, держась за сердце, сказал ему: