Пышка для чудовища
Шрифт:
Если мы раскрутимся, то нам потребуется тренажерка. А для тренажерки нужно железо.
Так, что у нас тут еще металлическое? Беличья клетка, где спит Бэлла, еще старые клетки, оставшиеся, скорее всего, после приюта. Так и представляю, как придет какой-нибудь качок, захочет подкачаться, а тут одни клетки. А что? Удобно. Зазоры для пальцев есть. Ложишься на пол и от груди.
Белка, к слову, и вовсе на меня обиделась. Она пыталась нам помочь, но подожгла парочку тряпок, на том все и закончилось.
В итоге после нашей уборки сарай превратился в более-менее пристойное жилище. У нас есть диванчик. Правда, один на двоих. Бэлла служит светильником. Хотя тут есть окна. А еще мы сделали отдельный кабинет.
— Ладно, на сегодня хватит, — вздыхаю я, потирая от усталости лоб.
Прелесть. И места полно. Реально огромный зал. Еще день на вынос мусора – и отлично будет. Завтра можно будет начать зазывать клиентов.
— Хорошо, — устало говорит Нот. — А что с этим щитом делать будем?
Он показывает на железяку, которую мы обходили стороной во время уборки.
Я присматриваюсь. В принципе, если там сделать дырку, то можно будет надевать на штангу. Массивный такой. Подхожу поближе.
На нем даже налет какой-то есть, потертости и два маленьких крепления с дырками. Если в них продеть ленту, то этот блин можно в руке таскать. Ага, если кто-то из нас его вообще поднимет.
— Можно сдать металл. На доспехи, — продолжает Нот. — Они неплохо дают за такое.
— Сколько? — уточняю я.
— Ну, пятьдесят золотых.
— Это много?
— Одна булочка стоит двадцать серебряных. Один золотой — это сто серебряных.
Задумываюсь. А почему бы, собственно, и не продать этот щит? Это будет нашим вложением. Тем более, Эцик говорил, что мы можем делать что угодно с этим хламом. Он нам даже спасибо скажет, если мы все здесь освободим. Он бы нас еще к себе домой запустил и сказал — делайте что хотите.
Только этот щит слишком уж огромный и толстый. Хоть на нем и видны отметины. В общем, нам его или сдать на металлолом или отдать кузнецу, который выплавит из него несколько гирь или еще что-нибудь в этом роде. Кузнецу тоже надо будет что-нибудь заплатить. Нет, ладно. Начнем с фитнеса. Это нам подешевле обойдется.
— Давай откатим его к Бэллиной клетке. Завтра сдадим его на металлолом, — выдыхаю я.
Ох и тяжелая же штукенция! Мы с Нотом еле ставим ее на ребро и катим по деревянному полу, оставляя грязные следы. Только подкатываем к клетке, как щит вспыхивает ярким серебристым свечением. Бэлла в клетке шипит.
— Ай! — кричит Нот, на ногу которого падает щит.
Там помимо “Ай” было еще несколько эпитетов, обогативших мой словарный запас в этом мире.
Инстиктивно отпрыгиваю в сторону, когда в щит летит огненный шар.
Я стою, хлопаю ресницами, не понимая, к кому бросаться: к воющему Ноту, держащемуся за ногу, или к белке, швыряющейся огненными шарами.
Выбираю второе. Хватаю клетку и несу ее вглубь сарая подальше от щита. Бэлла недовольно фырчит.
— Нот, ты как? — несусь к парню и подхватываю его.
— Больно, — тяжело дышит он.
Тащу его к дивану. Он орет, пыжится и тужится, хватает себя за сапог.
— Снимай сапог, — говорю я.
На меня смотрят огромными глазами.
— Здесь? — мямлит он.
— Нет, на улицу выйди и сними там, — закатываю глаза.
Нот поднимается.
— Куда? Так, сиди на месте, — усаживаю его обратно. — Снимай сапог. Вдруг ты там что-то сломал?
— М-м-мможет, не надо? — спрашивает он.
Ах, да. После сегодняшнего трудового дня там может быть не самый приятный запах, но если у него серьезная травма, то это куда хуже.
— Снимай сапог! — настаиваю я.
Нот машет головой. Я становлюсь перед ним в позу.
— Снимай, кому говорят!
— Н-нет.
— Ладно, тогда я сниму, — нагибаюсь над его сапогом.
— Госпожа, не надо, — Нот пытается сбежать от меня на диване, но куда там.
Я хватаю его за ногу и тяну сапог на себя.
— Снимай! Быстро! — рявкаю я.
Позади хлопает дверь.
— Ой, кажется, я не вовремя зашел. Не буду вас отвлекать, — слышится позади голос Эцика.
Я резко разворачиваюсь с сапогом в руках.
— Это не то, что вы подумали, — тут же тараторю я.
— Я так и понял. У богатых своих причуды, — примирительно говорит он.
— Да не богатая я, — упираю руки в боки.
Нот пытается сползти на пол.
— Сиди на месте, — рявкаю на него. — У тебя нога болит, вдруг сломал что.
— Я вам тут бумагу принес и перья, — продолжает Эцик. — А что у вас случилось?
— Да Нот тут железяку на ногу уронил себе, — отвечаю, глядя на носок на его ноге. — Снимай носок, — тяжело выдыхаю.
Парень тянется и снимает носок. Нога немного опухла и покраснела. Надеюсь, что будет только синяк.
— Надо что-то холодное приложить. И забинтовать ногу, — говорю я.
— В этом нет необходимости, — отзывается Эцик. — Позвольте.
Я отхожу в сторону, а затем, подумав, отхожу еще дальше.
— Ай-ай, — стонет Нот, когда Эцик касается его ноги.
Полные пальцы Эцика начинают сиять серебристым свечением. Я замираю, не сводя с него взгляда.
Нот ойкает.
— Все. Должно помочь, — выпрямляется булочник. — Кстати, а вы тут неплохо обустроили все. Я все хотел плотников позвать, чтоб дыру заделали, да все никак.
— Вы ему вылечили ногу? — хриплю я.