Раб фараона
Шрифт:
– Господин не сильно любил эту свою жену?
– Ты прав, Нехези. Этот мой брак был чисто политическим для карьеры при дворе. Я тогда мечтал стать участником великих дел. Но величие династии кончилось со смертью Аменхотепа III. Затем началась мышиная возня.
– Великие реформы Эхнатона ты называешь мышиной возней, господин?
– Великие? – Эйе посмотрел на Нехези. – В твоем возрасте они еще кажутся великими. Но я с высоты моих лет теперь не вижу в них никакого величия. Но зато я пытаюсь спасти династию и Египет от гибели. Эти реформы привели нашу страну к грани хаоса. Может произойти тоже, что было после падения династии Сенусертов (12-й династии).
– Ты считаешь, что нам угрожает новое нашествие, господин? – изумился Нехези.
– Все несчастья в жизни великих государств происходят от того, что держащие власть не могут предвидеть последствия своих поступков. Они не видят ничего кроме своей выгоды, и она ложится пеленой на их глаза. А платить приходится многим поколениям жителей Египта. Так уже было и так может быть. Но я вижу и знаю, что нужно делать. Однако я ничего не могу сам. Мне нужны верные помощники. Те, кто мне верит. Но хватит воспоминаний, Нехези. Думай постоянно о деле. Больше я провожать тебя не могу. Скачи. Удача ждет тебя. Я верю в это.
После этого колесница Эйе и его сопровождающие отделились от кортежа Нехези и вернулись в Мемфис. Секретарь великого чати фараона Верхнего и Нижнего Египта продолжил свой путь в сопровождении всего трех колесниц. Ведь поездка его в Саис была частной, и потому государство не должно было нести на неё затраты.
К нему подъехал Пэнтоэр. Его колесница покатила рядом с колесницей чиновника.
– У тебя грустный вид, Нехези. Он сказал тебе нечто дурное?
– Мы идем с тобой по весьма опасной дорожке, Пэнтоэр. Вот именно это он и сказал. И если я сделаю только один неверный шаг, то мне конец. И тебе тоже. Быть вблизи трона весьма опасно.
– Разве это новость? Я уже давно иду по этой скользкой дорожке. И все еще жив. Хотя многие точат на мою шею мечи.
– Но теперь все обстоит намного серьезнее, Пэнтоэр. И я не знаю, могу ли доверять даже тем, кто едет со мной. Хотя к тебе это не относиться. Тебе верит даже Эйе, хотя он весьма и весьма подозрителен.
– С тех пор как я отрубил голову Мерира 10 , он верит мне. Так что со мной можешь быть откровенен. Он решился на переворот?
Нехези посмотрел на офицера и кивнул в ответ. Пэнтоэр был совсем не дурак.
10
События романа «Враг фараона» среии «Проклятые фараоны».
– Давно пора. Ему стоит быстро захватить корону и возложить её себе на голову. Если этого не сделает он – это сделает Хоремхеб. Ему многие советуют так поступить.
– С чего ты взял? Небра сообщил?
– А мне не нужен для этого Небра. У меня есть и свои глаза и уши. Твой братец Рахотеп весьма влиятельная фигура при Хоремхебе. Он весьма не воздержан на язык и везде болтает о том, что Египту нужен новый фараон.
– Рахотеп не столь прост, Пэнтоэр. И если он посмел распустить язык, то делает это не по глупости, а намеренно. Он проверяет реакцию военных в Мемфисе на такие заявления. Его господин Хоремхеб хочет проверить свои позиции.
– Но он еще не так силен, чтобы выступить претендентом на власть. Я бы не поставил на него. Хотя сторонники у него есть.
– И много сторонников. Боюсь, нас ждут в будущем времена военных фараонов.
– И это хорошо? Как ты думаешь, Нехези?
– Трудно ответить вот так однозначно.
***
Саис
1338 год до новой эры
Тринадцатый год правления фараона Тутанхамона
Период Засухи Месяц Мехир
Древний город Саис был в то время тем центром, где переплелись десятки культур. Здесь множество приезжих из Финикии, Крита, Микен, Афин и иных мест. В большом порту всегда не менее 100 купеческих кораблей.
В портовых питейных заведениях толпились моряки, нищие, торговцы, воины, продажные женщины и наблюдалось чудовищное падение нравов. В храмах пришлых культов, занесенных сюда от других народов, религиозная проституция была возведена в ранг служения различным богиням, и привлекала сюда множество женщин, которые искали себе места под солнцем и возможности легкого заработка.
Еще дядюшка Бата много рассказывал Нехези о Саисе. Он говорил, что такие города – это беда Египта, ибо из них идут вредоносные учения чуждые духу страны Кемет.
В многочисленных храмах Саиса шли богослужения, и жрецы собирали богатые пожертвования. Здесь и во времена Эхнатона храмы за счет приезжих жили много лучше, чем в иных городах, и особенно храмы неегипетских богов, основанные приезжими купцами.
Знать Саиса проживала в роскошных дворцах, и больше всего поражал дворец самого номарха. Они много меньше пострадали от реформ Эхнатона и не пережили таких репрессий, которые пали на головы жителей Фив, Крокодилополя, Мемфиса.
Нехези, прибывший не как официальное лицо, никто не встречал, и он остановился в доме своего давнего приятеля, второго писца саиского номарха Менеса. С ним Нехези познакомился лет пять назад в Мемфисе и сумел быстро сдружиться. Он даже оказал Менесу несколько услуг и тот был обязан ему если не жизнью, то, по меньшей мере, своим положением.
– Я знал, что ты придешь, друг мой, и ждал тебя, – Менес горячо приветствовал Нехези.
– Знал? Вот это для меня новость. Я прибыл с частным визитом, и никто не знал, что я приеду сюда.
– Мне неделю назад принесли послание для тебя. Это папирус, и он лежит в моей библиотеке. Вот откуда я узнал о твоем приезде, друг мой. Сразу посмотришь папирус, или вначале разделишь со мной трапезу?
– Конечно трапезу, Менес. Ты великий чревоугодник и слава о твоих столах разнеслась за пределы Саиса.
– Не льсти мне, Нехези. Если бы ты видел столы нашего номарха, то не говорил бы о моих. Только вчера у него во дворце был пир. Была вся знать города и все чиновники. Роскошь сказочная. Одних красивых рабынь было не менее двух сотен. Они обносили гостей винами и пивом. Какие у них тела, Нехези.