Раб и Царь

Смирнов Александр Сергеевич

– Хватит говорить со мной загадками!

– Я больше ничего не скажу. Вашей жизни никто не угрожает. Вы умрёте сами на эшафоте, который создали сами, сидя на унитазе.

– Вон! Убирайся отсюда! Я больше в твоих услугах не нуждаюсь, – закричал банкир.

Дверь кабинета приоткрылась и в неё просунулась голова услужливого клерка.

– Вас проводить? – спросил он Диму.

– Спасибо, я дорогу знаю.

Дима вышел из банка и, повесив голову, побрёл по улице. Неожиданно он услышал сзади звук женских каблучков. Женщина явно

бежала, и бежала в его сторону. Он обернулся и увидел девушку, которая пыталась догнать его. Она подбежала к Диме и, задыхаясь, спросила:

– Извините, вы будете Царь?

– Я.

– А я дочь Андрея Борисовича.

Дима внимательно осмотрел свою собеседницу.

– Отец выгнал вас? – спросила она смущённо.

– Я уже привык к этому.

– А хотела спросить вас…

– У вас всё будет хорошо, – оборвал её Дима.

– У меня не может быть хорошо. Во-первых, я не могу иметь детей, а во-вторых, я выхожу замуж не по любви, а назло отцу.

– Дети у вас будут, – твёрдо ответил Дима.

– Это невозможно. Врачи уже вынесли свой приговор.

– Детей даёт Бог, а не врачи. А замуж выходите по любви, вы просто об этом ещё не знаете. Вам суждено быть счастливой.

– Как это? – не поняла Маша.

– Вы смотрели фильм «Доживём до понедельника»?

Маша кивнула головой.

– Помните, как там говорится: «Счастье, это когда тебя понимают»? Когда вы узнаете, что ваш муж понимает вас, вы полюбите его.

– Я не верю вам, – тихо сказала Маша. – И всё равно спасибо. Помните, мои двери всегда открыты для вас. К сожалению, у меня ещё нет дверей: и в банке и дома всё принадлежит моему отцу.

– Это ненадолго. Скоро везде хозяйкой будете вы.

– Я?

– Не спрашивайте меня больше ни о чём, я не скажу.

– Не знаете?

– Просто нельзя.

Дима попрощался с Машей и быстрыми шагами свернул в переулок, оставив свою собеседницу стоять одну и переваривать всё, что он ей только что наговорил.

Время – понятие относительное. Стоит только подумать о свадьбе, так водоворот событий так закружит, что уже и подготовка, и сама свадьба позади. И никто не умер на эстраде, никто не провалился в колодец. Всё прилично и пристойно. А уж как весело! Музыканты, песни, пляски, розыгрыши всякие, не говоря уже о спиртном. Оно было в таком количестве и такого качества, что даже мёртвый не мог бы скучать. Даже Андрей Борисович, который всеми фибрами души ненавидел жениха, и в последнее время стал болезненно подозрителен ко всему, что его окружает, и то забыл про все свои тревоги, и находился в самом великолепном расположение духа.

Раздеваясь перед сном, он мурлыкал себе под нос весёлые песенки. Банкир лёг в кровать и стал щекотать жену, которая уже лежала, но не спала.

– Да перестань ты, – заворчала она, – перепил, что ли?

– Нисколько. Просто очень весело сегодня.

– Чего это тебе весело? Свадьба у дочки, а не у тебя.

– А у дочки тоже сейчас

не свадьба. У неё брачная ночь. Может, и нам тряхнуть стариной?

Андрей Борисович под одеялом пробрался к жене и стал гладить её.

– Помнишь, как у нас это было? – спросил он.

– У тебя так не получится.

– Это почему же?

– Потому что молодожёны так водку не хлещут.

– Обижаешь. Я в прекрасной форме. А если ты поможешь, так и молодым фору дам.

Банкир сбросил на пол одеяло, стянул трусы и снял с жены ночную рубашку. Он залез на жену и стал целовать её грудь. Руки жены стали ласкать тело банкира, подбираясь к самым интимным местам.

– Вот хорошо, – шептал Андрей Борисович. – Я уже готов.

Женские руки ощупали самое главное достоинство мужа.

– И это ты называешь готов?

– Сейчас, сейчас. Яички мне погладь.

Нежная ладонь обняла яички.

– Вот теперь хорошо. Теперь я действительно готов.

– И я готова.

При этих словах женская рука сжалась и со всей силы рванулась в сторону. Андрей Борисович даже не успел ни о чём подумать. От нестерпимой боли он потерял сознание, придавив под собой Ольгу Петровну. Та брезгливо столкнула мужа и встала с кровати.

– Вот и нет у тебя больше гормонов, гнида. Одни только деньги остались.

Глава 16

Артамонов проснулся, но глаза не открывал. «Поваляюсь немного», – подумал он. Ему вспомнился сон, который он видел ночью. Будто бы его жена оторвала ему яйца. Приснится же такое? Он захотел повернуться на другой бок, но стоило ему шелохнуться, как резкая боль пронзила всё тело. Он открыл глаза и огляделся. В белоснежной больничной палате стояла только его кровать. Рядом с ней стоял стул, на котором сидел милиционер в наброшенном на мундир халате.

– Проснулись, Андрей Борисович? Вот и славненько, – улыбнулся милиционер.

– Где я?

– Вы в больнице, вас прооперировали. Сейчас вашей жизни ничего не угрожает.

– Не понял!

– Вот и мы ничего не понимаем. Давайте подумаем вместе, может быть, разберёмся.

– Что со мной было?

– Я не знаю, как это по медицински… – милиционер замялся и отвернулся, чтобы спрятать улыбку. – Если говорить попросту, вас кастрировали.

Артамонов поднял одеяло и посмотрел себе между ног. Однако, кроме бинтов он ничего не увидел.

– Убедились? – спросил милиционер.

– Значит, это не сон?

– Какой сон?

– Я думал, что мне приснилось, будто жена оторвала мне…

– Яйца, – помог милиционер.

– Да.

– Продолжайте, продолжайте, я вас внимательно слушаю.

– А что продолжать? Вот, собственно, и всё.

– Где оторвала, кто оторвал, при каких обстоятельствах?

– Точно. Это был не сон. Это была моя жена. Мы вернулись из коттеджа, пошли спать, а она взяла и оторвала.

– Не оторвала, а отрезала или отрезал, – уточнил милиционер.