Работа для рыжих
Шрифт:
Малютка-шпион, развлекавшийся ночной слежкой за летунами, спал так крепко, что даже не высунул носа из гнездышка на стуле, когда мы болтали с Кизом, одевались и уходили.
Теперь сильф имел вид заспанный и слегка обалделый. Он добрался до моего плеча, тяжело плюхнулся на посадочную площадку и сообщил:
— Оса, а тебя обворовали!
— Чего-о-о? — удивленно переспросила я.
— Пришла какая-то тетка, схватила со стола дуделочку Фокмы и убежала, — задумчиво поведал сильф, поведя крылышками.
— Клептоманка? — выдвинула я самую примитивную
Отвлекшись от строительства бизнес-плана, Кейр включился в разговор, наскоро объяснив собеседницам суть того, что мне одна птичка напела на ушко.
— Да кто бы мог? У нас воров на селе нет, — засомневалась старая трактирщица. — Может, птичка напутала чего…
Фаль понял вопрос буквально и описал:
— Тетка толстая, коса у нее черная вокруг головы обвязана и булавками с круглыми зелеными камешками подколота. А платье вроде и новое, а грязное, в разводах.
После дословного цитирования описания особых примет опасной преступницы Алльза выпалила, не задумываясь:
— Мера! Только у нее такие заколки и платье в соках трав, стирай, не стирай, не выводятся пятна! Но дудка-то ей зачем?
И тут из приоткрытого окна, откуда доносились по большей части лишь птичьи трели, лай и беканье-меканье разной скотины, послышалось дикое завывание, запросто перекрывшее по силе утренний клич: «Не пущу-у-у!» Звучало оно, правда, попроще, всего лишь:
— А-А-А-А-В-В-А-А!
— Мера голосит, — с ходу опознала старушка и заохала: — Уж не двинулась ли умом, болезная, как Иррзу схоронили, она сама не своя стала.
— Ну пошли глянем, — предложила я, заинтригованная происходящим и очень рассчитывающая на то, что в моих силах отключить живую пожарную сирену. А звук-то все приближался и не думал смолкать!
На пороге трактира в нас (вышли всей компанией, даже Киз снизошел и братец Алльзы из кухни вывернул) на полном скаку врезался завывающий шар с зелеными набалдашниками. Будь мы бильярдными шариками, разлетелись бы от порога трактира по кустам, а так как замедленной реакцией никто не страдал, все уцелели.
Хвала Гизу! Умница-киллер умудрился не только перехватить бабенку, но и заткнуть ей рот чем-то вроде кожаной перчатки. Теперь бледная как мел и трясущаяся как осина-мутант пышечка лишь мычала и вращала выпученными глазами. А мужчина аккуратно придерживал ее, незаметно фиксируя руки. Я отметила без злости или досады, просто как свершившийся факт, что в первую очередь от живого пушечного ядра Кейр пытался заслонить свою невесту, а не меня. Значит, правильно все решилось. Движимый долгом, он пойдет на поводке данного слова без охоты и может оступиться в самый неподходящий момент.
— Тише, тише, расскажи, что случилось, мы во всем разберемся, — заговорила я тихо и ласково, как с бешеной собакой. — Что ты дудочку мою украла, знаем. Если понравилась, оставь себе, дарю.
Это незатейливое, сделанное от чистого сердца предложение почему-то вызвало у лекарки новый приступ тряски и мычания, из глаз покатились слезы, а нос захлюпал.
— Гиз, придется кляп вынуть, а то задохнется, — внесла я необходимые коррективы в методику удержания.
Киллер послушался, рот лекарке освободил и приказал коротко и властно:
— Рассказывай!
— Там! Там! Они в доме! Призраки! А-а-а! Спаси! — весьма информативно возопила бедная пышечка, едва ей дали свободу слова.
— Пошли, по пути и расскажешь, в чем дело. И зачем тебе дудка и призраки потребовались. А Кейр с дамами тут дозор нести будут, вдруг, если это массовое явление, сюда по вчерашнему следу тоже кто явиться надумает.
Таким нехитрым образом устранив Кейсантира, в которого с обеих сторон намертво вцепились невеста и теща, я отправилась в очередной, на сей раз пеший поход по селу в компании Гиза и Киза. Кстати сказать, местная общественность нами не особенно интересовалась. Мало ли по какой надобности приезжим потребовалось заглянуть к целительнице.
Безжалостно комкая юбку и подвывая, нестарая еще и не сказать чтобы неряшливая, просто какая-то взъерошенная женщина сбивчиво, то бледнея, то краснея, теребя одежду и утирая ладонью льющиеся слезы, принялась объясняться. Если выкинуть из речи оправдания, всхлипы и междометия, выходило, что лекарка стала жертвой слухов.
Сплетники, впечатленные приключившимся вчера вечером явлением призрака народу, растрезвонили по всему селу о происшедшем. Описания были красочными, кое в чем противоречивыми, но в одном сходились четко: у пришедшей в село кори имелся мощный ар, способный вызвать душу умершего. Дух Иррзы и ее сердечный разговор с кузнецом слышали все.
Меринза, хоть и не заливала моральные страдания вином, не меньше вдовца переживала о том, что не успела помочь несчастной покойнице. Потому решила явиться поутру в трактир и просить меня сыграть на дудке, чтобы вызвать безвременно ушедшую на разговор и испросить прощения.
Входила «кающаяся грешница» тайком, через заднюю дверь. Сынок трактирщицы подсказал, где я остановилась, туда-то Мера и направилась. А как вошла да разглядела в пустой комнате на столе вожделенную дудку, так точно разум помрачился. Решила, не дожидаясь меня, все сделать сама. Схватила дудочку и побежала домой. Там, очень надеясь, что в руки ей попал не личный ар, громко пожелала, чтобы явился дух, и задудела.
Ну что сказать, результат превзошел все ожидания. В маленьком домике травницы, если верить ее словам (а не верить у нас резона не было), на данный момент призраков набилось, как сельдей в бочке, и каждый тарахтел о чем-то своем.
Бедная лекарка едва не помешалась, когда оказалась в толпе привидений. Вне себя от страха она рванула из дому прочь — просить помощи у законной владелицы артефакта.
Пока мы шли до края села, где на отшибе, окруженный не то садом, не то огородом со всякой растительной всячиной, ютился домик Меры, я как раз так и эдак покрутила в голове рассказ, но подобрать объяснений тому, какого рожна дудка сработала тем, а не иным образом, не смогла.