Работа для ведьмака
Шрифт:
— Можешь не говорить, я понял, мы скачем вперед. — Ведьмак постарался сесть ровнее. — Все же интересно, куда ты так рвешься?
Бон пожал плечами.
— Есть, конечно, плюсы в твоем молчании. Я могу говорить что угодно, а ты будешь слушать. И, возможно, даже кивать? — сказал ему Эзра. — Ну так вот. Едем мы за выпивкой и женщинами для Олмера, так?
Маг обернулся к Эзре с круглыми глазами.
— Понимаю, на заставе ему одному скучно. И что там, в бутылках у коменданта, неизвестно. Милое дело отправить мага за таким добром.
Ведьмак поморщился от боли, когда чуть наклонился вперед. Правда, ощутил, что за болтовней может сделать вид, будто у него нет ни одной раны.
— Значит, не выпивка и не женщины? Тогда что-то явно очень скучное и то, что мне не понравится, — с грустью заметил Эзра.
Бон кивнул и оскалился похуже волка.
— А ты человек с юмором, — с еще большей печалью сказал он.
Но маг лишь показал рукой «едем прямо», прекращая все разговоры.
Ведьмак и так видел тракт со стеной елок по сторонам и снегом впереди. Сейчас невозможно было уйти ни влево, ни вправо. Ирония Бона окончательно убила в Эзре любые попытки отвлечься от своих бед, и он в мирном молчании последовал за магом.
Их путь не был слишком сложным. Сил на заговоры хватало, лошади шли хорошо, а к вечеру Эзра даже смирился с пульсацией во всех косточках.
Встрепенулся он, только когда заметил огни. Через поредевший снег виднелись несколько фонарей, а чуть дальше добротные дома с мягким светом в окнах.
— Как я понимаю, мы ехали сюда, — произнес ведьмак и Бон кивнул.
Это место Эзра отлично помнил. Хорошая кормежка, свежие простыни и милая рыжая кухарочка. Когда он направлялся служить на Северную заставу, то сутки отсыпался у нее.
В отличие от других холодных, неприветливых мест с морозным воздухом и запахом зимы, здесь, наоборот, как будто ждали гостей. Факелы и фонари разгоняли любой сумрак, из приоткрытых дверей лениво тянулся запах свежей выпечки, а люди улыбались приезжим.
Деревенька Поляна состояла исключительно из двухэтажных домов. На постой к себе пускали все, и в каждой избе имелась отдельная комната для гостей. Это место походило на большой постоялый двор. Даже конюшня вроде бы считалась общей.
Именно здесь, по словам Харт, всегда останавливался обоз с камнями. А терялся груз как раз где-то между этой деревней и самой заставой.
Они с Боном прибыли куда нужно.
— Поехали к большому дому, — сказал Эзра с улыбкой. — Я там бывал, хорошо кормят.
Боевик кивнул, хотя не казался довольным. Наоборот, его лицо, когда они подъехали к первым фонарям, стало более сосредоточенным. Он осматривал каждый метр так, словно ждал засады.
Массивный двухэтажный дом вынырнул почти сразу. Он стоял под углом к дорожке и в окружении деревянного забора. Не заметить его могли разве что слепые.
Стоило Эзре спешиться, боль снова ворвалась в тело. Как никогда он чувствовал себя больной собакой, которую хороший хозяин давно бы пристрелил. Тем не менее стоял он на своих ногах и даже не хмурился.
Из дома вышли люди, не особенно радостные, но два тюфяка и тарелку бульона они обещали найти. Эзра вроде бы кивал, в ответ на вопросы и видел, как Бон вынул бумагу с королевским вензелем, но сосредоточиться ему не удавалось. Он разминал плечи, переступал ногами и пропустил момент, когда люди вновь скрылись в доме.
Остались они с Боном и какой-то недовольный мужик, предлагавший отвести лошадей в общую конюшню. Но маг не отдавал поводья.
— Что такое? — спросил Эзра, наконец-то заметивший намечавшуюся ссору.
После очередной попытки деревенского конюха взять жеребца под уздцы, помощник Олмера вдруг рыкнул. Да так, что местный сразу убежал.
У Бона, по мнению Эзры, имелась отличительная особенность многих боевиков — быть одновременно спокойным и злым. Даже сейчас он, как будто и не выходил из себя. Так, размял голосовые связки. Но вместе с тем и ощущение, что при первом движении в его сторону любой получит по голове, почти висело вокруг.
Маг потянул своего коня и кивнул ведьмаку — «за мной».
— И зачем ты его прогнал?
Как и раньше он остался верен себе и вместо ответа показал рукой «вперед».
Пока Бон заводил коня и злобно посматривал на мальчика, который хотел им помочь, ведьмак залез в свою сумку и достал укрепляющее зелье.
Сейчас было самое время передохнуть. Эзра рассудил, что после сытного ужина, который непременно будет, он уснет несмотря на боль. И зелье в этом случае заработает еще лучше. На языке остался легкий вкус горечи, зато в голове сразу как будто прояснилось.
Он поймал осуждающий взгляд мальчика. Парнишка лет двенадцати, вероятно, служил при конюшне и сейчас ревниво смотрел то на ведьмака, то на Бона, лично заводящего коня в единственный широкий денник.
Маг скрылся за дверцей, и Эзра пошел за ним. Мальчику он сунул пару монет и поводья своей смирной кобылы.
— Бон…
Он приложил палец к губам и занялся жеребцом. Эзра, не настроенный на споры, прислонился к дощатой стенке денника и остался ждать. В какой-то момент его начали завораживать точные движения боевика, и он подумал, что в тепле и на сене смог бы прекрасно уснуть. Если бы Бон так не шумел.
Маг расседлал и обтер коня, сам налил ему воды. И когда уже не осталось других дел, с дотошностью ростовщика обследовал каждую подкову.
Но как только скрипнула дверь конюшни, Бон отпустил копыто коня. Он засунул руку в седельную сумку и вынул короткий сточенный карандаш вместе с клочком бумаги. Черкнув пару слов, он сунул записку Эзре, а сам вышел из денника.
«Снют. Обозная кобыла с пятном. Ищи» — было написано рубленными кривыми буквами.
— Дружище, открываю все новые достоинства в тебе, — сказал ведьмак, следуя за магом. — Молчаливость. Краткость. Боюсь при следующем открытии, я попрошу твоей руки.