Работа над ошибками
Шрифт:
— Агар его изменил, — сказал андрогин. — Ведь он теперь и агарянин отчасти…
— …а это значит, — продолжила за андрогином пышнотелая брюнетка, — что и принятые тогда у агарян средства и методы…
— …для него приемлемы, — закончило своим каркающим голосом существо в перьях.
Наступила тишина, во время которой стоявшие на лужайке аватары молча смотрели друг на друга. Лишь существо в перьях при этом продолжало переминаться на своих когтистых четырехпалых лапах.
— Мой прообраз хорошо знала Эвааля… — тихо произнесла Эйнрит.
— Но не знала Аиб-Ваала… — добавил лысый мужчина.
— И, тем не менее, Эйнрит-человек знала Эвааля большую часть его жизни, — мягко настояла Эйнрит и, помолчав немного, продолжила: — Если Эвааль решил не считаться с этикой аивлян, если решил идти к цели, невзирая на средства, ни перед чем не останавливаясь, лишь бы выполнить миссию, то…
— …возможно, он уже осудил себя… — прокаркало согласие.
Эйнрит лишь медленно кивнула, подтверждая проницательность существа в перьях.
— Ты боишься, что он не захочет снова архивироваться и покончит с собой, — сказал андрогин утвердительно.
— Да.
— Ты испытываешь к нему привязанность… Ты любишь его… — сказала «живая статуя».
— Да, — подтвердила Эйнрит. — Часть меня… Та часть, что восемь тысяч лет назад осознала себя тем, чем мы с тобой являемся…
В тот самый момент в двух десятках метров от аватаров, у опушки леса, где из-под земли выступала труба транспортной системы, раздалось характерное шипение, означавшее, что в трубу был подан болид.
— А вот и тот, кого ты желаешь видеть, сестра… — прокаркало согласие сущностей Аллаиллити.
Все аватары повернулись в направлении станции, откуда к ним уже шел высокий чернокожий «человек-волк», мужчина с по-звериному хищными чертами лица. Волосы «человека-волка» густые и длинные темно-коричневые, почти черные, косматыми волнами ниспадали на широкие, словно оплетенные канатами, мускулистые плечи; он имел на каждой руке по семь длинных, оканчивавшихся широкими и короткими когтями пальцев, два из которых были противостоящими остальным пяти. Одет «человек-волк» был в напоминавшую юбку серебристую набедренную повязку, золотой пояс и хламиду из того же, что и повязка материала, закрепленную на плече золотой застежкой с темно-серым камнем, не имевшим ничего общего с драгоценными.
— Аватары Аллаиллити. Аватар Эйнрит… — агарянин, подойдя, приветствовал всех учтивой улыбкой (которая незнакомым с агарянами могла бы показаться хищным звериным оскалом). Из аватаров Аллаиллити только существо в перьях каркнуло что-то неразборчиво, остальные четверо просто улыбнулись (такова была принятая во многих аивлянских сообществах форма приветствия).
— Я рада, что нашла тебя, Хариб! — сказала Эйнрит агарянину.
Эпизод двадцать третий. Агар. День Великого Очищения
Храм Хвалы Создателю — восьмиугольная каменная пирамида с усеченным стеклянным верхом, вмещавшая до десяти тысяч верующих — стоял в парасанге от патриаршего холма и в четырех стадиях от берега залива. Это был главный храм планеты, настоятелем которого был сам Патриарх. В храме собралась вся азргонская знать. Прихожане-мужчины стояли плечом к плечу в первых рядах. Места для женщин были позади мужчин, вдоль стен храма. В большие праздники, такие как День Великого Очищения, совершаемые Патриархом богослужения снимались множеством видеокамер и передавались на экраны внутри всех храмов Империи. Это служило напоминанием всем верующим, что службу совершал сам Патриарх, а священники на местах ему сослужили, совершая священнодействия и принося жертвы Очищения одновременно с первоиерархом планеты.
Богослужение зимнего Дня Великого Очищения отличалось от обычных, совершаемых раз в восемь дней жертвоприношений, когда на жертвенник возлагалась всего одна жертва, девушка. В Великие Дни Всевышнему приносились единовременно по восемь (летом) и по шестнадцать (зимой) жертв обоего пола — всего восемь юношей и восемь девушек. Праздничное богослужение, как и всякая другая служба, состояло из чтения заклинаний и молитв, пения гимнов, приготовления жертв на алтаре и их заклания с последующим за тем разделением «святой плоти» между прихожанами, только совершалось оно с большей торжественностью и в атмосфере всеобщего праздника. После Великого Очищения повсюду начиналось всеобщее празднование: на площадях собирались толпы, на улицах ставились столы с угощениями, в домах устраивались оргии. После Великого Очищения разрешалось почти все.
Жертвенный алтарь — черная каменная плита-восьмиугольник возвышался посреди храма на два араша, и был обнесен трехарашевым ограждением из сверхпрочного стекла. Заходить за стеклянное ограждение дозволялось только имевшим священный сан и жертвам (всякий, дерзнувший подойти к алтарю, подлежал смерти через четвертование на пороге храма). От входа в храм и до стеклянного ограждения оставался свободным широкий проход, по обе стороны которого выстроился взвод одетых в парадные мундиры «святых псов». За «псами» стояли первые граждане столицы. Все ждали начала богослужения.
Несмотря на скопление народа, в храме было тихо. Лишь возбужденные вздохи наиболее ревностных прихожан, в предвкушении ожидавших начала обряда, слышались над собранием. Через прозрачную крышу внутрь уже смотрели Аркаб и Нуброк. Свет двух солнц заполнял пространство храма, отражался в гранях окружавшего жертвенный алтарь ограждения.
— Трепещите в страхе! — нарушил тишину внезапный басовитый вопль сразу двух глоток. Это двое священнорабов в красных одеждах и с кадильницами появились на пороге храма, возвещая начало богослужения.
Следом за красными вошла пара священнорабов в фиолетовых ризах. В руках у каждого была увесистая жаровня с раскаленными углями.
— Вспомните о своих прегрешениях! — проревели фиолетовые.
За фиолетовыми вошли оранжевые.
— Близится Очищение! — огласили они.
— Всевышний Господь Единый ждет вашего признания и мольбы о прощении! — раздались истошные вопли появившихся следом зеленых священнорабов.
— Истинные Ангелы Его да будут сему свидетелями… — пропели желтые, вошедшие следом.