Работает полиция Чартауна
Шрифт:
Его рука скользнула вниз, пальцы коснулись влажных, набухших складок, подбираясь к самому сокровенному. Короткое мягкое движение чуть глубже и я всхлипываю, закусывая губу. Назад и я впиваюсь ногтями в его плечи, угрожающе сильно, чтобы даже не думал останавливаться, но…
— Сама. — Линдар откинул голову, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и опустил руки на прохладную кожу сиденья.
— Что сама? — я замерла, рассматривая бешено бьющуюся жилку на его шее.
— Не тяни. — усмехается он, не поднимая ресниц — Неловко будет ехать в травматологию с повреждениями такого характера.
Да что у него там в штанах, что он так
— Не могу. — прорычал капитан и обхватив меня за бедра, рывком опустил до упора.
Я вскрикнула, заглушая тихий стон Линдара, замерла и уперлась руками в спинку сиденья, наслаждаясь ощущением восхитительной наполненности, сокрушительного удовольствия, граничащего с безумием. Миг и он начинает двигаться жесткими, угрожающие резкими толчками, разливая дикое, порочное блаженство во всем теле. И оно принимает его полностью. Двигается в такт, с трудом, туго, но с каждым разом все глубже и на удивление, без боли. Я срываюсь на крик, не в силах совладать с этим, выбивающим воздух из легких, наслаждением, впиваюсь пальцами в его плечи, ища опоры. Линдар выругался и зачастил так, что перед глазами закружили яркие всполохи. Неотвратимо, бешено, жестко, до шума в ушах. Хрипловатый стон капитана и в моем теле разливается обжигающее тепло, мир вокруг рассыпается на мелкие сверкающие осколки. Колени дрожат, скользя по гладкой коже сидений, по венам течет кипящая лава, выжигая всё лишнее, оставляя лишь тело, которое лихорадочно содрогается от потрясающего, безграничного удовольствия. Линдар притянул меня ближе, накрывая губы жестким, уверенным поцелуем и неожиданно быстро начал двигаться, не позволяя оргазму остановиться. И я пропала. Снова. В пьянящем, головокружительном блаженстве, в ослепительном наслаждении, в бесконечно ласковых, требовательных руках моего капитана. Я растворилась в его животной страсти, в пьянящем запахе его кожи, мечтая только об одном, остаться с ним, в этом мгновении, навсегда.
Несколько минут мы не двигались, боясь нарушить правильность этого момента. Линдар покрывал ласкающими поцелуями мои плечи, шею, лицо. Кончиками пальцев гладил подрагивающую спину, говорил что-то нежное, шепотом, а я только устало улыбалась, не в силах поднять ресницы.
— А разговоров-то было… — мой голос охрип от стонов, но нотки сарказма от этого стали очевиднее.
— Мы только начали, милая. — ухмыльнулся капитан, сжимая еще слишком чувствительную кожу, на моей талии — Пить хочешь? Или продолжаем?
— Хочу! — пискнула я и все же распахнула глаза, надеясь заметить хотя бы легкую иронию на лице Хадари, но… он серьезен, как никогда.
Лин протягивает мне бутылку с водой, не расставаясь с насмешливой улыбкой, застывшей
— Давно хотела спросить… — а что? Может увлечется беседой и забудет, чем планировал заняться. — Какой у тебя любимый цвет?
— Серьезно? — Линдар вскидывает бровь, а я усиленно киваю — Хм. Белый.
— Твой любимый завтрак? — надежда есть, к тому же, мне действительно интересно.
— Английский. — коротко отвечает он и как только я открыла рот, чтобы уточнить детали, добавляет — В интернете почитаешь.
— А… — на этот вопрос он точно быстро не ответит! — О чем ты мечтаешь?
— Конкретно сейчас… — он плавно двигает бедрами, напоминая, что кое-что все еще во мне и я закусываю губу, от новой волны острых ощущений внизу живота — А ты?
А я… согласно простонала, прикусывая гладкую кожу его безупречной шеи и через секунду оказалась прижата тяжелым мужским телом к прохладной коже сидения. Моим любимым телом.
Глава 37
На утро выбраться из постели было намного сложнее, чем обычно. Потому что это была постель капитана и сам хозяин, чертовски удобной конструкции, в нашем случае, предназначенной совсем не для сна, лежал рядом. Не помню, как попала в его квартиру. Кажется, я просто уснула после очередного раунда и, судя по всему, была доставлена сюда мужчиной, который неприлично долго терзал мое бедное тело, хотя… Тело было довольно. Ныло, конечно, двигаться ленилось, в некоторых, стратегических-важных местах, побаливало, но, определенно, было довольно.
Горячая ладонь скользнула на живот, прижимая меня спиной, к твердой груди своего владельца и я сладко потянулась, мельком глянув на браслет капитана. Шесть утра. Линдар осторожно поцеловал меня в плечо и зарылся носом в растрепанные волосы, шумно втягивая воздух.
— Продолжаем? — чарующе низкий, шероховатый голос спровоцировал стайку мурашек, который бросились врассыпную, а еще стремительно нарастающую панику.
— У тебя совесть есть? — нарочито недовольно ответила я — Можно хотя бы кофе?
— Нет. — шепнул Линдар и опустил руку ниже, в поисках самого, к слову, не нормально отзывчивого, сокровенного. — Ни совести, ни кофе. — добавил Хадари, но уже и не очень-то хотелось, потому что ловкие пальцы капитана добрались до заветной цели и виртуозно двигались, заставляя меня сжимать шелковистую простынь и стонать от удовольствия.
Без пяти минут восемь я уже была в следственном изоляторе. С боем, но все-таки успела принять душ и даже заехать домой за одеждой. Щеголять по участку в вещах Линдара совсем не хотелось, так что этот пункт даже не обсуждался. А вот появиться в шесть-девять в сопровождении капитана, я не отказалась.
Хадари проводил меня до двери уже знакомой теневой комнаты, и скрылся в тени коридора. А я шагнула внутрь.
— Ливингстон, неплохо выглядишь для потерпевшей! — Брант подлетел ко мне, крепко сжал в объятиях и чуть тише добавил — Рад, что ты жива.
Я расплылась в улыбке. За скабрезными шуточками, за насмешливой улыбкой, за бесконечными подколами и напускной беспечностью, прячется настоящий, чувствующий, живой человек. Который может нервничать, бояться, проявлять сочувствие и искренне переживать. В том числе, за меня.