Рабство и данничество у восточных славян
Шрифт:
В.Н.Татищев говорил: «Сей же Олег нача города ставити по всей земли Рустей и устави дани словеном, и кривичам, и мерям.369 А у Н. М. Карамзина Олег ведет себя как настоящий монарх, управляющий «обширными владениями Российскими». Он «поручил дальние области вельможам; велел строить города, или неподвижные станы для войска, коему надлежало быть грозою и внешних неприятелей, и внутренних мятежников; уставил также налоги общие».370
Характеризуя деятельность Олега в Киеве, С.М.Соловьев замечал, что первым его делом было «построение городов, острожков, сколько для утверждения своей власти в новых областях, столько же и для защиты со стороны степей. Потом нужно было определить отношение к старым областям, к племенам, жившим на северном конце водного пути, что было необходимо вследствие нового поселения на юге; главная форма, в которой выражались отношения
Несколько иначе освещает события И.Д.Беляев. Олег ушел из Новгорода, «тяготясь своим положением». Заняв Киев, он «остался там жить, и таким образом сделался самостоятельным князем, нисколько не зависимым от Новгородского веча». Новгородцам ничего не оставалось, как выбирать одно из двух: «или искать нового князя, который бы согласился жить в Новгороде, на тех условиях, которые предложит ему вече, или вступить в новый договор с Олегом». Новгородцы предпочли последнее, вступив в новый договор с князем. По этому договору Олег «согласился посылать к Новгородцам своих посадников или наместников для суда и управы, а Новгородцы обязались платить с своей земли условленную по взаимному согласию дань...».372 с Итак, крупнейшие дореволюционные историки, анализируя летописный рассказ о действиях Олега, предпринятых им после взятия Киева, сходились на том, что князь наложил дань на словен и другие северные племена в свою пользу.
Занимала олегова дань и советских историков. И. М. Троцкий, рассмотрев соответствующий отрывок из Новгородской Первой летописи, содержащей, как стало ясно после «разысканий» А. А. Шахматова, более древние тексты, чем Повесть временных лет, пришел к выводу, что единственным осмысленным чтением является «и дань устави словеном и варягом даяти», при котором дательный падеж оказывается зависящим от «даяти». В этих варягах автор увидел княжескую дружину, что в свою очередь заставило его принять и другую гипотезу: «Прочитав о дани варягам, установленной в Киеве, и разумея, по обычаю новгородских летописей, под варягами именно норманнов, летописец прибавил еще запись о новгородской дани им, и в таком виде статья и попала в Начальный свод».373 К сожалению, И. М.Троцкий сконцентрировал здесь свое внимание на варягах, оставив без внимания словен, тогда как они фигурируют в толкуемой им фразе рядом и в едином смысле с варягами.
Наблюдения И. М. Троцкого не получили признания в советской историографии, оставшись в стороне от развития исторической науки, где утвердился более широкий взгляд на произошедшие с приходом Олега в Киев события.
С точки зрения государственной политики смотрел на даннические «установления» Олега такой исследователь как Б. Д. Греков: «Олег "нача городы ставити" т. е. укреплять новые свои владения и упорядочивать отношения с входившими в состав государства народами». В плане «упорядочивания отношений» правителя с подданными Олег и возложил дань на словен, кривичей и мерю.374 Б. Д. Грекова полностью поддержал В. В. Мавродин.375
По А. Н. Насонову, обосновавшиеся в Киеве Олег и Игорь «стали брать дань с северных племен».376
Согласно В.Т.Пашуто, «новая государственная власть (в лице Олега.
– И. Ф.) гибко пользовалась обстановкой: овладев Киевом, центром Полянской земли, определила дань со словен, кривичей и мери».377
Активизацию «консолидационных процессов» в период княжения Олега в Киеве наблюдал П. П. Толочко: «Власть Киева распространилась не только на полян, древлян и северян, но и новгородских словен, кривичей, радимичей, хорватов, уличей, на неславянские племена чудь и мерю». Нетрудно догадаться, что выражением этой власти была дань, которую платили названные племена Олегу.378
О сборе дани Олегом со словен, кривичей и мери говорит Н.Ф.Котляр, усматривая в этом признак государственности на Руси. «Первое, как нам кажется,— заявляет он, — несомненное свидетельство о существовании древнерусской государственности относится ко времени, последовавшем вскоре после утверждения Олега в Киеве (около 882 г.): "Се же Олег нача городы ставити и устави дани словеном, кривичем и Мери...". Был установлен порядок сбора даней на подвластных князю землях, которые таким образом окняжились; создавались укрепленные грады, опорные пункты центральной власти в племенных княжениях».379 Ц. Ф. Котляр открыл в Олеге державного правителя и первого общерусского великого князя, который «з самого початку пiдкорив Киеву Новгород».380
В.Я.Петрухин понял летопись в том
Полагаем, что на этом можно прервать историографический экскурс, поскольку, как нам думается, и на основе приведенного материала становится ясной общая линия трактовки историками летописных сведений о данях, определенных Олегом после захвата власти в Киеве. Выявляется единодушие ученых в мнении о словенах, кривичах и мери как племенах, обязанных платить дань Олегу. Но оно не может служить бесспорным критерием правильного истолкования известий летописца. Случается и так, что единодушие исследователей в том или ином вопросе создает видимость достоверности общепринятой идеи.
В свое время В. А. Пархоменко недоумевал по поводу того, что Олег, «пришедший из Новгорода в Киев и победивший здесь, заставляет Новгород же платить дань Киеву».382 В этом историк увидел несообразность и противоречивость летописной записи о появлении Олега в Киеве, которые, наряду с другими несуразностями, заронили в нем сомнение относительно правдивости вообще рассказов летописца об Олеге. Подозрения В. А. Пархоменко во многом были обусловлены тем, что он придерживался традиционного толкования летописного текста, которое, на наш взгляд, необходимо поправить.
Этот текст достаточно сложен и запутан. Летописец сперва сообщает о градостроительстве Олега, а затем об «уставлении» им дани. Такая последовательность, вероятно, и сбила с толку ученых, внушив им мысль о государственных мерах Олега, включающих распоряжение князя насчет даннических платежей.383 Уместно, однако, спросить: имеем ли мы здесь реальную последовательность событий или же перед нами манера их изложения, свойственная летописям. Вопрос отнюдь не праздный, ибо древний книжник иногда помещал в летописной статье, датированной одним годом, события, происходившие в разные годы,384 и, наоборот, разъединял по нескольким годам то, что состоялось одновременно.385 Вполне вероятно, что летописец в рассказе о деятельности Олега по вокняжении в Киеве свел воедино все, чем князь занимался в начальный период своего правления в Русской земле. К строительству городов он, очевидно, приступил не сразу, а по истечении некоторого времени, пусть даже короткого. О данях же он должен был распорядиться немедля, поскольку взял Киев благодаря военной помощи словен, варягов, кривичей и финно-угорских племен, которых следовало отблагодарить за оказанное содействие. Во всяком случае, относительно варягов это бесспорно. Наше предположение о том, что свидетельство о градостроительстве Олега приведено летописцем не там, где ему надлежало быть, опирается не только на логические доводы, но и на указания, извлеченные из других летописных памятников. В Архангелогородском летописце, или Устюжском своде, заслуживающем доверия,386 под 883 годом читаем такую запись: «Иде Олг на древляны, и на северы, и на козары, и наложи на них дань по чорнои кунице с человека на год, и оброки по всей земли Рускои устави, и многи городы постави».387 Этой записи непосредственно предшествует датированная 881 годом статья, повествующая, как Олег завоевал Киев и «облада Рускою землею». Следовательно, Архангелогородский летописец связывает градостроительную деятельность Олега со временем, несколько отстоящим от начала его княжения в главном городе полян, что весьма реалистично. Да и само сообщение 0 ней выглядит в летописце уместнее, нежели в Повести временных лет, поскольку следует за рассказом о военных походах киевского князя, в частности против хазар. Завоевательная политика Олега сопровождалась мерами по защите Русской земли от внешних врагов, в соответствии с которой осуществлялось строительство «градов», или крепостей.388 И оно, конечно же, развернулось после прочного утверждения бывшего новгородского правителя на киевском столе, тогда как в момент занятия этого стола обстоятельства требовали княжеских распоряжений о данях. Отсюда ясно, что между «уставлением» даней и градостроительством Олега нет той связи, о которой обычно рассуждают исследователи. Нет также оснований усматривать в строительстве Олегом городов сооружение княжеских крепостей, связанных с государственным освоением земель, на которых они возводились.389