Рабы Парижа
Шрифт:
Бомаршеф слушал с умилением, приоткрыв рот, стараясь не пропустить ни слова.
— Ну, так какие же известия принесла эта кухарка? — мягко продолжал патрон.
— О, по одному ее виду заметно, что их у нее пропасть! Она — давнишняя наша клиентка, которую я отметил буквой Д, для того, чтобы знать, к каким именно хозяйкам ее определять…
Но Маскаро его уже не слушал, явно думая о чем-то другом.
— Зови, — произнес он.
И пока Бомаршеф ходил за кухаркой, произнес назидательным тоном:
— Как
Кухарка, зашифрованная буквой Д, вошла в кабинет.
Надо отдать должное Бомаршефу; стоило только глянуть на нее, как тут же становилось ясно, что известия, которые она принесла, просто взорвут ее, если она их не выскажет.
— Что скажете, моя милая? Как вам служится на новом месте, довольны ли вы тем, как мы подыскали вам место?
— О, превосходно, сударь! Хотя я знаю мадам Зору де Шантемиль всего один день…
— А, так она называет себя Зорой де Шантемиль?
— Именно, сударь! Хотя вы понимаете, что это не настоящее ее имя, по этому поводу мадам и монсеньор даже спорили. Она все хотела назваться Рахилью, ну, а монсеньор был за Зору…
— Ну, Зора так Зора, — серьезно заметил хозяин агентства, — ну, и что же дальше?
— Ну, должна сказать вам, хозяин, таких, как она, даже я не много видела! На моих глазах она уже спустила тысяч тридцать, если не больше!
— Экий чертенок!
— Да, уж надо отдать должное, денежки спускать она умеет, и ведь все в кредит! У самого-то ни гроша за душой, а туда же, без отцова ведома задал такой обед, что он один обошелся более тысячи франков!
До сих пор Маскаро не видел для себя в этой болтовне ничего интересного и уже готов был послать к черту и кухарку, и Бомаршефа, который ее привел.
Ловкая особа это почувствовала и заспешила:
— Одну минуту, сударь, так вот, когда обед стал заканчиваться, все уже перепились и стали выбрасывать посуду в окно, один из гостей, который и не пил-то вовсе, уединился с мадам, и они разговаривали о…
— И вы слышали их разговор?
— Так точно, сударь! Они говорили о том господине, с которым раньше жила мадам. Его имя — Поль Виолен!
Маскаро поднял глаза.
— Ну, мадам рассказывала, что ей от него следовало отвязаться, потому что он вроде украл у кого-то двенадцать тысяч франков.
— Удалось ли вам узнать, кто был этот господин, с которым так откровенничала ваша хозяйка?
— О, нет, сударь, я слышала только, как другие называют его "артистом".
Но этих данных для Маскаро было явно недостаточно.
— Послушайте, моя милая, — обратился он к кухарке. — Не хотите ли вы сослужить мне службу?
— Еще бы, сударь, я готова в огонь и в воду для вас…
— Так много мне не надо, мне просто необходимы фамилия и имя этого "артиста", судя по вашему описанию, он
— Извольте, сударь, вы всегда можете положиться на меня! Сегодня мне будет некогда, у меня много работы, но завтра либо послезавтра вы будете иметь и его адрес впридачу!
Затем она вышла, и Маскаро ударил кулаком по столу и воскликнул:
— Предсказания этого Ортебиза сбываются, будто он ворон! Слава Богу, что я еще могу не упускать из виду эту комедиантку Розу и ее дурака, кажется, решившего окончательно разориться!
— Ну, что ты там вздыхаешь и кашляешь, — обратился Маскаро к Бомаршефу, — иди сюда и слушай: эта шельма, Роза, хоть и говорит, что ей всего девятнадцать лет, хотя в самом деле ей давно за двадцать, сумеет вконец обчистить этого идиота Ганделю, которого бы я на месте его отца просто запер бы подальше…
— Вы хотите сказать, патрон…
— Я хочу сказать, что через двое суток мне нужны все сведения о положении этого недоростка, его отношениях с отцом, характере самого отца и положении его в свете!
— Слушаюсь, для этого дела возьму Канделя с компанией.
— И еще. Так как он везде и всюду занимает деньги, нужно будет познакомить его с нашим почтенным другом Вермине, директором "Общества взаимного кредита".
— Ну, уж это дело Тантена, — осмелился напомнить Бомаршеф.
Маскаро был слишком озабочен, чтобы рассердиться за эту вольность.
— Что же касается этого нового "артиста", — шептал он про себя, — то, храни его господь, если он встанет мне поперек дороги!
Через некоторое время он мирно заметил Бомаршефу:
— Друг мой, я слышу, там много народу, займись-ка своим непосредственным делом.
Но бывший кавалерист, не двигаясь с места, заявил:
— Прошу извинить меня, патрон, но есть основания считать, что Кандель берет и с другой стороны…
— Вот как! Возьми стул и рассказывай!
Подобная честь — разговаривать с патроном сидя, восхитила Бомаршефа.
— Еще вчера я решительно ни в чем не был уверен, — начал он свой рассказ, — но сегодня, когда я еще спал, ко мне в дверь постучали. Отворив, я увидел Тото-Шупена…
— Он еще не пропал после поисков Каролины Шимель?
— Ничуть не бывало, патрон, он даже имел с ней разговор за чашкой кофе!
— Гм, это недурно!
— О, этот негодяй Тото — смышленый малый! Если бы он только был немного честнее!… Ну, так послушайте: он предполагает, что эта девка пьет оттого, что у нее на душе какой-то грех, ей все время что-то чудится, и она до того напугана, что боится квартировать одна. Сейчас, например, она нашла приют в семье каких-то ремесленников, которые ее кормят, одевают, обувают и укладывают спать, когда она является пьяная. Она, в свою очередь, помогает им, так как деньги у нее водятся…