Рабыня для чудовища
Шрифт:
Джулия вздохнула. Опять поднимают один и тот же вопрос. Каждый раз находится либо поборник морали, либо подобный зануда-репортер. Ответ тоже будет прежним — не стоит давать повода для раздражения.
— Если вы читали ВСЕ мои произведения, — да, надо обезоружить репортера и выделить слово «все», ведь мужчины ни за что не признаются о прочтениях эротических романов. — Если вы их читали, то могли заметить, что в романах насилие подается в игровой форме. Героини и сами были не прочь оказаться рядом с мужчиной, но воспитание и скромность не позволяли этого сделать. А мужчины лишь чувствовали свою вторую половинку и не оставались
— Героини сами желали раздвинуть ноги, но за них это делали властные герои? — насмешливо спросил репортер. — Это считается мазохизмом.
— Вы снова ошибаетесь. В наше время женщина ждет от мужчины действий, подвигов, свершений, ласки, черт побери! — Джулия пристукнула ладонью в такт словам. — А что получает взамен? Несколько минут пыхтения раз в месяц? Да если вы будете удовлетворять свою жену, то разве станет она обращаться к книгам? Разве станет включать фантазию в поисках того, чего недодаете ей вы, мужчины? Да если вы придете после работы и не залезете на диван с банкой пива и куском пиццы, а наброситесь на неё и оттрахаете так, что она потом целый день ноги не сможет сдвинуть, то не нужны будут любовные романы. Вы сами замените ей любовный роман. Но для этого нужно действие, а не болтание языком… Хотя, если языком поболтать в нужном месте, то ваша женщина тоже останется довольна.
Как-то Джулия готовила омаров. Они получились душистые, пахучие и с ярко-красным панцирем. Вот именно такого цвета стало лицо репортера, когда взгляды присутствующих женщин с насмешкой взглянули на него. Хохоток покатился по аудитории шаром для боулинга. Джим Джеферсон сел на место и уткнулся в блокнот, стараясь не поднимать головы, чтобы не наткнуться на улыбку Джулии.
— Какие ещё будут вопросы? — писательница слышала, как рядом давится смехом Мадлена.
Неожиданно краснолицый репортер встал во весь свой невысокий рост. Джулия сразу же постаралась вспомнить телефон первой помощи — вдруг у Джима начнется сердечный приступ?
— Последний вопрос! — по-женски тонко выкрикнул репортер. — Скажите, имеете ли вы какое-нибудь отношение к исчезновению вашего конкурента по любовным романам, Софии Кастор?
Кресло под писательницей скрипнуло и дернулось назад. Если бы плешивый мужчина в мешковатом костюме бросил подожженную петарду писательнице на стол, а та взорвалась, оставив на поверхности черную рваную кляксу, и то Джулия не вздрогнула бы с такой силой, как в этот миг. Кровь бросилась в лицо женщины.
Она перевела взгляд на мужа, посмотрела на вздувающиеся желваки под гладко выбритой кожей. Тот с такой силой сцепил пальцы, что костяшки побелели, а ногти наоборот заалели не хуже лица репортера. Френк начал ерзать, как будто под ним был вовсе не металлический стул, а колония огненных муравьев.
Джулия помнила Софию, хрупкую и некрасивую женщину, которая действительно составляла ей конкуренцию чувственными произведениями с отличным слогом. Как бы Холахан не сердилась на неё за отвод массы читателей, но не могла не признать таланта этой одинокой женщины. Из её клавиатуры вырывались шедевры, которые тут же теснили книги Джулии на полке бестселлеров.
Джулия даже позволила себе несколько раз негативно высказаться про творчество Софии, та тоже бросила пару хлестких фраз в ответ, и пресса тут же раздула злые слова в «войну порноавторов».
София пропала полгода назад при невыясненных обстоятельствах и целых три месяца её фотография смотрела с экранов телевизора и пакетов молока. Дурные люди заподозрили Джулию в причастности к исчезновению и женщине. Полицейские пытались выяснить достоверность этих слухов, зачастили в их дом, мешали трудиться. Френку даже пришлось провести одну ночь в участке и заплатить триста долларов штрафа, когда в сердцах высказал всё, что думает о беспардонности полицейских.
Потом всё вроде бы утихло, но до Джулии доносились слова злопыхателей, которые к месту и не к месту сравнивали её с пропавшей Софией Кастор.
— Нет, как я много раз говорила полицейским — я ничего не знаю о судьбе бедной Софии. Я искренне сожалею о её пропаже. Также, как и остальные читатели, я выискиваю крупицы информации и слежу за полицейскими сообщениями, — Джулия хотела бы услышать свой голос со стороны.
Рука Мадлены пожала её локоть. Писательница с благодарностью взглянула на агента.
— Мы верим вам! — в полной тишине раздался невнятный голос.
Джулия невольно подняла глаза на крикнувшего, и кресло снова дернулось. За спинами стоящих читателей возвышался тот самый огромный мужчина в синем комбинезоне. Тот же застывший змеиный взгляд, лицо без эмоций и чуть приоткрытый овал рта. Джулия поперхнулась и закашлялась. Она отпила немного воды из стакана и кашель успокоился. Когда же вновь подняла глаза на странного незнакомца, то его не было.
По спине девушки пробежался холодок, словно она во всей наготе находилась дома на кровати и на неё попала волна от вентилятора. Где-то в солнечном сплетении возникла пустота, какая появляется при резком спуске с русских горок. Такое ощущение, что желудок остается позади и летит следом за вагончиком, а внутри возникает крик и растет, растет, растет, пока не заполняет всё существо и не вырывается диким визгом наружу.
Навстречу Джулии качнулся стол. Она заметила, как Мадлена подхватила её под руку и уставилась бездонными карими глазами. Коричневые, как драже М&М`s зрачки шарили по лицу Джулии. Мадлена открыла рот, начала шевелить губами, но Джулия не понимала её. Звуки доносились сквозь вату в ушах.
Домой! Ей очень нужно домой! Спрятаться от этих репортеров, непонятных и страшных людей с детскими лицами, фанатов, которые тянут крючковатые лапы с зажатыми книгами.
Домой!
Мадлена что-то говорила, обращаясь в зал, а Френк уже подбегал к столу. Как раз вовремя — столешница снова бросилась в атаку и попыталась ударить писательницу по лбу. Муж удержал Джулию от падения. Она откинулась назад и посмотрела на него с благодарностью.
— Домой, милый. Отвези меня домой, — слова выталкивались с трудом, будто цеплялись звуками-крючьями за небо, язык, зубы.
Френк что-то говорил, но Джулия его не слышала. Вокруг плясали цветные пятна, лица превращались в маски, а люди в карикатурных клоунов. Злых клоунов, вроде Рональда МакДональда.
На улице ей стало легче. Свежий воздух позволил придти в себя и услышать взволнованный голос Френка.
— Что с тобой случилось, Джул? Ты меня слышишь? Едем в больницу! — он открыл машину и со всевозможной осторожностью посадил её в машину.
— Не надо, Френк. Всё в порядке. Я просто переутомилась, — взяла его за руку Джулия. — Отвези меня домой. Всё хорошо, я просто устала.