Ради острых ощущений. Гремучая смесь
Шрифт:
Разговор был довольно беспредметным — дом, город, окрестности. Я сказала, что вроде бы скоро в этом микрорайоне должны открыть отделение банка, чтобы жильцам не ездить за пять остановок, и даже обещают выстроить суперкомплекс, в котором будут размещены мини-маркеты, автомагазин, прачечная, школа и детский сад
— Вот заведете ребеночка, — продолжала я, — будет рядом с домом в садик ходить.
— Ребеночка? — оскалилась Даша в улыбке. — Как же, как же, сейчас! Двойню!
— Но я же вижу, как в вас умирает педагогический талант! — пошутила
Дарья скривилась так, что я подумала: сейчас ударит или запустит пепельницей. Но вместо этого моя хозяйка уронила лицо в ладони и начала рыдать.
Плакала она долго, без остановок. «Черт, вот ведь как неудобно получилось, — подумала я, — надо впредь быть поаккуратней и избегать опасных тем. Хотя, кто знает, какие темы в этом доме могут считаться опасными!»
— Похоже, уже поздно, — наконец отняла она ладони от лица. — Уже все слишком поздно. Полжизни решаешь, кто же ты на самом деле, а когда все-таки решишь, оказывается, что нужны деньги, а их нет.
— Разве нет? — машинально спросила я, обводя руками роскошную обстановку столовой.
— А когда деньги найдутся, — с пьяной улыбкой проговорила Даша, — оказывается, что уже слишком поздно. Такой вот юмор…
— Что тут происходит?! — На пороге стоял Володя и строго смотрел на нас.
Увлеченная разговором с хозяйкой, я не заметила, как приехал Знаменский, да и вошел он неслышно. Ну, теперь мне влетит!
Володя немедленно увел спотыкающуюся Дашу в спальню и вернулся ко мне через минуту. Плотно прикрыв за собой дверь, Знаменский уселся напротив меня и молча протянул пачку сигарет:
— Угощайтесь.
— Спасибо, я не курю, — пролепетала я. — С детства дыма не переношу.
— Да? Лучше бы вы спиртное не переносили, — вздохнул Володя. — В общем, на первый раз я вас прощаю, но на будущее давайте договоримся так: мою жену не спаивать! Дарья у меня нервная, ей пить нельзя ни в коем случае. Еще раз увижу — вылетишь отсюда!
— Конечно, я, право же, не знала, — бормотала я, с печалью глядя на недопитый мной вкусный ликер в пузатенькой рюмочке.
— Ты поняла меня, дура?! — вдруг закричал Володя и подскочил ко мне.
Я перепуганно кивала, а сама думала — сейчас ударит! Знаменский в эту секунду был очень страшен — перекошенный рот, глаза вытаращены, кулак у моего носа побелел от напряжения. Я просто его не узнавала!
— Все поняла, больше такого не повторится, — скороговоркой пролепетала я.
— То-то же! А теперь говори, что она успела тебе наболтать?
— Да мы только начали, — с отчаянием проговорила я, глядя на опорожненную лишь наполовину бутылку с «Шартрезом». — Про окрестности, про детей. Ей-богу, ничего особенного! Про бизнес ни слова!
— Про какой еще бизнес? — устало спросил Володя Знаменский и, не дождавшись ответа, вышел из комнаты, махнув рукой.
Я осталась сидеть в недоумении. Первым делом я быстро допила свой ликер — пока не отняли — и спрятала бутылочку в шкаф. Странно, а о чем таком могла мне проговориться Дарья, если не о бизнесе
Вечерняя работа была довольно спокойной — может быть, потому, что Дарья в этот день больше не показывалась, наверное, Володя дал ей успокоительного, и она заснула. Я тоже не стала долго засиживаться и отправилась спать около десяти, предвидя суматошное утро.
Так и оказалось. На этот раз Дарья, словно вчерашнего разговора и не было, принялась отчитывать меня за то, что я не мою лестницу как следует. Мне была выдана специальная щетка, ведро с теплой водой, моющая жидкость, и я отправилась тереть ступени.
Пока я занималась этой нудной работой, жильцы внизу кучковались в коридоре и о чем-то переговаривались. Я поняла, что они явно куда-то собираются, причем чуть ли не все скопом. Наконец, сопоставив между собой разрозненные фразы, которые долетали до моих ушей, я поняла, что жильцы коммуналки намерены направиться в милицию. Неужели собираются судиться со Знаменскими?
Оказывается, нет. Когда я уже спустилась вниз, два слова стали повторяться наиболее часто — «убийство» и «женщина». Порядком заинтригованная, я решила вступить в контакт с кем-нибудь из жильцом первого этажа и выбрала для своей цели полную старушку в поношенном плаще.
Сначала та не очень была расположена к диалогу, но вскоре лед растаял. Я представилась как домработница Знаменских и стала осторожно поругивать хозяев. Это сразу же подняло мои акции в глазах соседки, и та, сказав все, что думает о Володе с Дарьей, была готова беседовать со мной на эту тему сколь угодно долго. Но я быстро перевела разговор на интересующую меня тему.
Оказалось, что неподалеку действительно на днях произошло убийство, и моя собеседница была чуть ли не самым главным свидетелем. Возвращаясь с базара (там перед закрытием можно выторговать продукты подешевле), бабуся обнаружила в кустах убитую женщину.
Больше всего мою собеседницу поразил не сам факт убийства, а то, что на запястье жертвы был широкий золотой браслет с двумя переплетенными змейками. Более того — оказалось, что убитая, как установило следствие, приезжая москвичка.
Понятно, это событие бурно обсуждалось жильцами, соскучившимися по чему-то необычному — ведь в этом районе давным-давно не происходило ничего подобного, и все эмоции жителей первого этажа были сосредоточены лишь на семействе Знаменских.
Тут я заметила автомобиль, который остановился, не доезжая метров пятидесяти до подъезда. Из «Ниссана» появилась женская фигурка, которая медленно направлялась к особняку, но старалась держаться в тени деревьев.
«А вот и Поля ко мне приехала, — и удивилась и обрадовалась я одновременно. — Интересно, как ей удалось меня вычислить?»
Я решила, что ни Знаменским, ни соседям вовсе не обязательно видеть нас вместе. Бросив ведро с тряпками возле двери, я вышла из дома и направилась вперед по дороге навстречу сестре.