Шрифт:
— Ты знаешь, что делать. Твое предназначение. Твое предназначение. Твое предназначение. Твое предназначение.
Она подползла на корточках к бездыханному телу, еще теплому и даже горячему. Она чувствовала запах пота и страха. И железный аромат крови, впитывающийся и въедающийся в нос, проявляя желание разодрать собственное лицо ногтями.
— Ты должна это сделать. Салазар завещал тебе, Салазар велел очистить этот мир. Ты все сделала правильно. Ты все сделала правильно.
Она дотронулась рукой до груди человека,
Ее быть и не могло. Заклинание смерти лишает жизни без единой приметы или грязи.
Но она достала лезвие из ножен и легко провела по грудине. Небольшая проявившаяся царапина не выпустила кровь, не доказала смерть.
— Салазар. Салазар, — шептали губы.
Она резко воткнула нож до основания и начала резать плоть круговыми движениями, будто мешала густой отрав. Крови было немного, она уже застыла в венах. Ее было слишком. Слишком. Слишком мало. Тогда она одним круговым движением, давшемся легко на уже истерзанной смеси плоти и крови, достала сердце из грудной клетки.
Она всматривалась в него, пока пальцы не онемели и не выронили его на скользкий пол, сразу давший ему откатиться на метр вперед.
Она бессознательно провела мокрыми от крови пальцами по щекам, задержала на губах.
И внезапно вся эта ситуация показалась ей такой смешной.
— Это правда, это правда, — Грязь умерла, она очистила этот мир от грязи, — Грязи нет, ради Салазара, грязи нет. Больше нет.
И смех пробился будто откуда-то из желудка, сотрясая хрупкое женское тело, искривляя прекрасное лицо.
Она смеялась долго, смеялась так, будто безумие рассказало ей смешную шутку, от которой она поняла. Это уже часть ее.
— Он мертв, мертв, Салазар. Грязь ушла.
***
Она лежит на холодном полу в камере одинокой башни. Она чувствует, как с ее телом что-то происходит. Кажется, какой-то охранник насилует ее, а дементор одиноко стоит за его спиной, будто просто прикрывая выход.
— Да, сучка… , — шепчут мужские губы, всматриваясь в пока еще красивые черты лица нового человека в тюрьме. Теперь это, ранее высокомерное лицо, прямо перед ним, а он наслаждается прекрасным телом. А лицо изображает лишь досаду.
Почему, думает она.
— Салазар, за что мне это, — шепчут губы.
Ее тело бъется о пол, эмоции на секунду пропадают совсем, когда дементор на секунду появляется близко-близко, прямо напротив ее лица.
И вдруг приходит понимание.
Все не просто так.
Это ради Салазара. Она глупая, глупая. Она провинилась, сделала недостаточно.
Она не очистила эту землю.
Но теперь она поняла.
Она сделает все для спасения этого грязного мира.
— Ради Салазара…
***
— Мой Лорд…
Она пала на колени, больно ударившись острыми коленями о камень. Она поползла к нему
– Говори, Белла.
Он небрежно протянул руку и она поразилась, как он добр. Она поцеловала ее страстно, со всей горячностью, давая прочувствовать, как она его любит. Как любит великого Салазара и запах горячей крови.
— Я убила того жалкого предателя, мой Лорд, я убила его и тех грязных червей, что были с ним в доме. Мой Лорд… , — она прижалась к его ноге, пытаясь быть как можно ближе к нему. Почувствовать его рядом, пытаться почувствовать его так, будто она и есть он. Но кто она, лишь слуга, приклоняющаяся перед ним.
— Мой Лорд….
— Молодец, Белла, — он легко погладил ее по голове, — а как дела обстоят с мальчиком?
Она вся внутренне сжалась, понимая, что не смогла ему угодить. Она не достойна быть рядом, она должна уйти. Она должна быть наказана, она плохая слуга, она недостойна даже видеть его величие.
Она легко отстранилась от ноги Лорда, понурив голову.
— Тут никаких изменений, я достойна только наказания, мой Лорд…
Она на коленях передвинулась так, чтобы быть прямо напротив его ног, готовая пасть ниц и чувствовать боль.
Да, Бэлла… Ты не справилась. Встань.
Она почувствовала благодарность. Он простит ее? Неужели она достойна его прощения? Или он ее накажет и она искупит грехи? Как же он мудр. У нее нет столько мудрости.
Она встала, и, повинуясь второму приказу, повернулась спиной и наклонилась, обхватив собственные ноги.
Она почуствовала, как ее длинная пышная юбка поднялась и тут же опустилась ей на голову, предоставляя виду Лорду обзор на ее женственность сзади.
Она услышала, как он взмахнул палочкой, и на ее ягодицы пришелся сильный, обжигающе горячий удар, зачарованным хлыстом.
То было личное изобретение Его могущества. Хлыст из чистой ядовитой энергии. Из кожи, яда змеи и экстракта
Круциатуса в приправу. Каждый такой удар был сродни тому, как если бы к твоей коже полчаса прижималась раскаленная кочерга. Но только такой удар давал прочувствовать всю боль в одну секунду, растянувшуюся на вечность.
Она не смогла сдержать крика и закричала так, что отдаленный звук был слышен даже вне стен замка, и упала на пол, вжимаясь острыми ногтями в собственные бедра.
Она кричала не одну минуту, неспособная остановиться.
Но вот она почувствовала его ледяные руки на больном месте и почувствовала такой прилив благодарности, что, кажется, даже боль перестала быть настолько сильной.
И вот она уже чувствует, как он властными движениями притягивает ее к себе, вторгаясь внутрь нее… и она понимает всю значимость.