Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове
Шрифт:
— Понял. Все сделаю, Сергей Миронович.
— Идите, да, пожалуйста, не перепутайте: скажите, что я не «вызываю», а приглашаю. Это очень важно...
Утром, приехав в ЦК, Киров сразу вызвал помощника.
— Ну что, привез?
— Привез, Сергей Миронович. Он очень взволнован. Говорит, не ожидал, что Киров откликнется, и так быстро.
— Хорошо. Проведи его.
— Есть!
Помощник вышел и ввел под руку высокого седого человека в черных очках.
Киров встретил у двери, крепко пожал руку.
— Рад. Очень рад познакомиться с вами, Павел Николаевич. Много хорошего слышал о вас от Серебровского и Губкина. Пожалуйста, присаживайтесь вот сюда, к столу. Попьем чайку, поговорим по душам.
— Благодарствую. Душевно рад, Сергей Миронович.
Киров и помощник усадили гостя к столу, подвинули стакан чаю в подстаканнике, печенье, фрукты.
Потоцкий не ожидал такого приема. Особенно растрогало старого геолога, что Киров подробно, словно у него было много свободного времени, расспрашивал о его жизни, о работе у Нобеля, о жене, о детях и внуках.
Потом заговорили о Губкине, об общих знакомых на промыслах и совершенно незаметно подошли к проекту Потоцкого.
— Вам, может быть, покажется моя идея странной и неуместной, — осторожно начал Потоцкий. — Тогда прошу сказать мне об этом прямо. Я не удивлюсь и не буду обижен. Я еще до революции делал попытку заговорить о своем проекте с нефтяными воротилами, но они отмахивались, отшучивались. Нам-де лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе.
— Конечно, синица в руках предпочтительнее летящего журавля, — усмехнулся Киров, — но мы, большевики, — большие мечтатели. Журавль в небе, если его каким-то образом можно приземлить, весьма неплохая идея.
— Вот как? Этого я не ожидал... — удивленно воскликнул Потоцкий. — Большевики всегда мне казались загадочными людьми. Признаюсь, мне по душе их стремление, их вера в будущее. Это, знаете ли, меня и заставило написать вам. Эх, думаю, куда ни шло. Капиталисты посмеялись над моей идеей — предложу ее большевикам.
— И отлично сделали, Павел Николаевич! — прервал его Киров. — Если сегодня нам будет не под силу поймать вашего «журавля», это будет сделано в ближайшие годы. Мы растем и мужаем. Будущее за нами.
— Я рад это слышать, Сергей Миронович. Баши слова ободряют мое старое сердце, заставляют его биться по-молодому. И если от аллегорий перейти к делу — мой журавль не парит в небе, а лежит на морском дне. Он утонул и был засыпан песком двести пятьдесят — триста тысяч лет тому назад.
— Я понял вас, Павел Николаевич! Вы предлагаете добывать нефть из морского дна! — воскликнул Киров.
— Да, верно, Сергей Миронович, — задумчиво заговорил Потоцкий. — Подобное предложение высказывалось многими
— Вот как? Это весьма интересно и заманчиво. Я слушаю вас, Павел Николаевич.
— Я предлагаю перегородить дамбой Биби-Эйбатскую бухту, выкачать морскую воду и создать там нефтяной промысел.
— Смело! Весьма смело, Павел Николаевич! Но возможно ли это технически?
— Да. Вполне возможно. Бухта широка, но не глубока. Я делал замеры, у меня есть точные расчеты. Если вести засыпку с двух берегов и с моря землечерпалками, а также подвозить землю на баржах, за год можно закончить сооружение дамбы.
— А перекачать целое море воды? Сколько нужно насосов, электрической энергии? Людских усилий?
— Да, это потребует большого труда и затрат, но все окупится с лихвой. Я подсчитал... Впрочем, есть у меня и другой вариант проекта, — увлеченно воскликнул Потоцкий. — Можно начать засыпку бухты с берега, с мелких болот. Поверьте, под водою везде нефть.
— Я слышал об этом от Губкина.
— Иван Михайлович знает. В бухте нефть плавает на воде. И газ прорывается — не раз поджигали... Можно начать засыпку с берега. Засыпать участок и бурить. Потом продвигаться дальше. Это не потребует больших затрат.
— Вот этот проект, Павел Николаевич, в настоящих условиях, когда мы еще бедны техникой, мне кажется наиболее приемлемым и осуществимым, — заговорил Киров неторопливо. — Ведь если первые буровые дадут нефть, это придаст нам смелости и решимости повести широкое наступление на море.
— Безусловно, Сергей Миронович. Неужели вы правда хотите осуществить мой проект? — дрогнувшим голосом спросил Потоцкий.
— Обязательно и немедленно, Павел Николаевич! Думаю, вы согласитесь сделать доклад о вашем проекте?
— Да хоть завтра!
— Отлично! Примем решение, а вас попросим быть руководителем и вдохновителем этих работ.
— Помилуйте! Я бы с радостью. Даже не смею верить... Но как, как при моем бедственном положении? Ведь слепой!
— Ничего, ничего, Павел Николаевич. Вы будете только консультировать и давать советы. Вас окружат инженерами, которые станут непосредственно руководить работами. Вы извините за грубоватый пример, но народная мудрость говорит: «И слепая лошадь везет, если зрячий вожжи держит».
— Да, да, я слыхал. И готов быть слепой лошадью, верблюдом, слоном, лишь бы дали хорошего поводыря. Я готов делать что угодно, только бы осуществлялся мой проект, который, знаю, знаю твердо, откроет несметные нефтяные богатства.
— Тогда решено, Павел Николаевич! Считайте, что мы договорились. Сегодня же я скажу Серебровскому, чтобы готовил заседание. Дайте мне пожать вашу руку и пожелать вам успехов.
Потоцкий протянул Кирову руку, и из-под его черных очков потекли слезы радости.