Ради смеха, или Кадидат индустриальных наук
Шрифт:
— Хочешь, дам почитать книжку?
— Какую?
— Опоре де Бальзака.
— Ну дай.
Лена берет книгу — и в портфель.
— Нет, — протестует Миша. — Ты ее сначала полистай.
Лена открыла книгу, и она вывалилась у нее из рук. Сразу за титульным листом в страницах был вырезан глубокий прямоугольник, в котором Миша хранил деньги,
— Здорово? — довольный произведенным эффектом, смеялся Миша.
— Книгу испортил, — сказала Лена.
— Подумаешь, книга! Цена-то ей 90 копеек.
— А зачем тебе столько денег?
— На институт коплю.
— Вот никогда бы не подумала, что на институт надо
— Ты еще, Лена, многого не знаешь, — сказал тогда Миша.
— Эх ты, Мишка-кубышка!
— Это я кубышка? Посмотрим, как ты запоешь лет через пять. Я свою линию твердо знаю: буду жить, как баобаб.
— Набоб, наверное? — подсказала Лена.
— Дядя Вадя говорит: баобаб. Значит, так и есть.
Если и был кумир у Миши Блинова, то это дядя Вадя. Как он представлялся: скромный работник торговли. Ну это, положим, для красного словца, потому что на самом деле дядя Вадя зашибал огромную деньгу. А в торговле, Миша знал, на зарплату не разгуляешься. Приезжал дядя Вадя к Блиновым позже всех гостей, но подросток примечал: за стол никто не садился. Ждали дядю Вадю. И как только фыркнет машина у подъезда, кто на балкон бежит, чтобы поприветствовать, кто навстречу ему. И все кричат.
— Вадим Семенович пожаловал! Ай да сюрприз!
Следом за дядей Бадей из машины извлекались картонные коробки: с икрой и балыками, колбасами и коньяками, с птицей, и под занавес — с невероятных размеров тортом.
— Прошу всех к столу! — командовал дядя Вадя, и начиналось пиршество. Мишу начинал распирать восторг еще до того, как его узнает и отличит за столом дядя Вадя.
— Ну как школа, дела? — промакая губы салфеткой, обращал наконец дядя Вадя свой взор на Мишу.
— Учимся, дядя Вадя, — привставал Миша.
— Я спрашиваю: как учишься?
— Ну не то, чтобы…
— Это плохо! Учиться надо так, Михаил, чтобы друзья от зависти зубами скрежетали.
— Золотые слова, Вадим Семенович, — вставляла мать Миши. — И я ему втолковываю…
— Дай договорю, а то запутаюсь. Учиться надо хорошо для того, Михаил, чтобы остроту мысли выработать, нужного человека от голытьбы отличать, чтобы поговорить умно, цитату к слову ввернуть.
— Слушаю и удивляюсь: министерская башка!
— Помолчи! Так вот: знания — они что? Сегодня от них голова пухнет, а завтра в книжку не глянул и — фьють! — все формулы поразлетались. И пусть летят, потому что формулами с человеком не поговоришь, а значит, и каши с ним не сваришь. Вот у меня случай был. Приходит ко мне один контролер — и ну стращать: я, мол, выведу вас на чистую воду. А я ему в ответ: а ну-ка марш отсюда, голь перекатная! Я не то что тебя, гнида, я и твоего начальника с места вышибу.
— Так и сказали?
– Слово в слово. А почему он мне не страшен? — Дядя Вадя сделал паузу и обвел глазами гостей, — Да потому, что я не только его начальника, а еще через его начальника дружбу вожу. Вот вам и секрет весь. А будь я темный, необученный — кому я в друзья понадоблюсь? Потому и говорю: учись, Михаил!
За столом зааплодировали. Польщенный дядя Вадя протестующе замахал рукой:
— Не мне ведь учиться, ему хлопайте. Кстати, в комсомол ты вступил?
— Нет, пока.
— Ошибка, Михаил, главная твоя ошибка.
И рад бы Миша Блинов последовать советам дяди Вади, а не получалось. Ни с учебой хорошей не получалось, и с комсомолом оконфузился. На собрании зачитали его заявление: так, мол, и так, прошу принять и прочее. Миша помнил: за других ребят легко голосовали. А тут почему-то все молчали. И вдруг поднялась Лена Васильцова. Миша обрадовался сначала, а посмотрел на Лену, и нехорошим предчувствием обожгло. То, что ей наедине говорилось, все выболтала. И сказала еще: «Если примете Блинова, лично я выйду из комсомола». Миша ей, конечно, потом отомстил и жестоко отомстил. Васильцова шла на медаль, а он ей на экзамене пять лишних запятых в сочинение поставил. Вся школа тогда всполошилась, а все равно медаль — тю-тю! На вечере Лена подошла к Блинову и сказала:
— Господи, сделай так, чтобы я подлее тебя в жизни никого не встретила.
Миша засмеялся и ответил:
— Встретишь еще, какие твои годы!
В институт Блинова не приняли, и он с радостью пошел работать к дяде Ваде. Дядя Вадя похлопал Мишу по плечу и сказал:
— Ты человек верный и поэтому будешь при мне адъютантом. По особым поручениям. А по приказу оформим подсобным рабочим.
— Спасибо, дядя Вадя.
— Не за что. А костюмчик и галстук-бабочку попридержи для свиданий. На работе ты должен быть, как мышь: серенький и маленький,
– Дядя Вадя, а зарплата какая будет?
— Семьдесят рублей в месяц. — Дядя Вадя с усмешкой посмотрел на разочарованного Мишу и добавил: — Посмотрим, на что ты способен.
— Да я буду…
— Самое главное, держи язык за зубами.
И Миша приступил к работе. Удивлялся поначалу, не узнавая щедрого дядю Вадю. На пять минут отойдет от стола — обязательно настольную лампочку выключит. Сломал грузчик лопату — из аванса высчитал. Сигареты дядя Вадя курил или чужие, или «Памир». Никогда бы Миша не поверил, что есть в городе другой дядя Вадя, для которого сотня — трамвайный абонемент.
Миша не торопил события. Терпел и не торопил. Ждал своего часа. И он настал, этот час. Дядя Вадя пригласил его в свой кабинет (не кабинет, а клетушка) и с улыбкой спросил:
– Ну-с, к каким выводам пришел, молодой человек? Миша знал, что ответить.
— Главное — держать язык за зубами.
— Дело говоришь! — удовлетворенно отозвался дядя Вадя. — Значит, пора приступать к настоящей работе.
Так пришел черед особых поручений. Он не хотел вникать в их суть, хотя все было предельно ясно. Он отвозил кому-то картонные коробки, привозил пакеты, конверты, с каких-то складов перетаскивал дубленки, женские сапоги, ковры, мотался с чеками по мебельным, а то и ювелирным магазинам, бывал в чьих-то квартирах и везде паролем служила одна фраза: «Я от Вадима Семеновичи». Ему понимающе кивали головой, вручались и забирались конверты и пакеты и, судя по улыбкам, охам и вздохам, все были довольны… «А ведь есть и другие… адъютанты. И покрупнее, — с благоговейным трепетом думал Миша. — Неужели никто ничего не видит?»
Видели. Мишу с картонной коробкой задержали у склада и отвезли в милицию. Блинова заранее научили, как отвечать следователю: «Ничего не знаю, я подсобный рабочий, какой-то мужчина попросил поднести коробку к машине. За три рубля. Вот они. Ни мужчину, ни машину я раньше не видел». Если бы задержали с конвертом, он бы рассказал похожую байку.
А потом был суд. Мишу пригласили свидетелем.
— Свидетель Блинов, — спросили его, — вы кого-нибудь раньше встречали из тех, кто сидит на скамье подсудимых?