Ради твоей улыбки
Шрифт:
— Спасибо. — Элинор взяла чашку. — Это ты очень умно придумала. — Она всегда старалась отвечать добром на добро. — Лучше бы тебе не возвращаться вниз.
Девушка покраснела, но ответила упрямым взглядом.
— Мне надобно делать, что хозяин велит. — По ее говору можно было понять, что она лишь недавно рассталась с деревенской жизнью ради возможности жить в городе.
— Как знаешь. — Элинор вздохнула. — В любом случае спасибо.
Она чувствовала свою вину перед такими, как Нэнси. Когда неминуемое случится, ее выбросят вон, и одному Богу известно, что с ней будет.
Элинор осторожно заперла дверь и снова забралась в кровать. Ощущение защищенности оказалось особенно приятным после холодного воздуха комнаты, а аромат сдобренного пряностями молока приподнял ей настроение. Элинор глотнула раз-другой. Как славно, кажется, в молоке есть немного рома. Чуть-чуть приторно на вкус, но все равно приятно. Она выпила все до последней капли и нырнула поглубже под одеяло.
Питье действовало расслабляюще, и она чувствовала, как подступает сон. Крики и шум снизу больше не беспокоят ее. Она не знала, спит или нет, когда легкий шорох проник в ее затуманенное сознание.
Высокая дверь, соединяющая спальню и гардеробную, вдруг со скрипом отворилась.
К своему ужасу, Элинор обнаружила, что ее тело стало до невозможности тяжелым и непослушным, а мозг словно окутало шерстяной ватой. Размытые очертания комнаты плыли перед ее глазами, и как она ни моргала, пытаясь прояснить их, ничто не помогало. С трудом приподнявшись на постели, она увидела Нэнси, которая, подойдя, склонилась над ней.
— Вижу не больно-то вам ловко с этой косой, миз, — бормотала Нэнси с хитрой усмешкой, пока ее пальцы проворно делали свое дело. Элинор пыталась возразить, но это требовало слишком больших усилий. Если она будет спать с распущенными волосами, то утром ни за что не расчешет их. Хотя девушка только старается сделать как лучше… Но что, ради всего святого, она делает с ее рубашкой? Зачем расстегивает пуговицы…
Нэнси осторожно уложила ее на постель.
— Так, миз. Так красиво.
Однако Элинор уже ничего не слышала — она погрузилась в сон.
Между тем внизу, среди разгула, царившего в гостиной, незнакомец, случайно оказавшийся в компании Лайонела Чивенхема, с ужасом взирал на происходящее, находя все это похожим на ночной кошмар.
Кристофер Дилэни, лорд Стейнбридж, намеревался провести мирный вечерок в «Уайт-клубе», но когда выходил оттуда, его подхватила новая компания, и это было единственное объяснение, почему он оказался здесь. Чивенхем и его приятели шумно праздновали отречение Наполеона и возвращение Бурбонов к власти, а вечная нерешительность Кристофера не позволила ему отказаться. Кроме того, они с Чивенхемом учились в одно и то же время в Итоне, хотя Чивенхем никогда не вызывал у него симпатии.
Хотя Кристофер и позволил уговорить себя и привезти в дом Чивенхема, один взгляд на собравшуюся там компанию заставил его искать ближайший выход.
Правда, вскоре обнаружилось обстоятельство, которое несколько скрасило картину. К своему удивлению, лорд открыл среди гостей родственную душу — молодого француза, столь же сильно увлеченного китайским фарфором, как и он. Время шло, количество выпитого вина росло, а молодые люди все обсуждали интересную тему.
Они рассматривали несколько вещиц, которые месье Буало привез показать сэру Лайонелу. Только позже Кристофер задался вопросом, с какой стати погрязший в долгах филистер — а именно это можно было сказать про Чивенхема — интересуется драгоценными произведениями искусства.
Сэр Лайонел присоединился к ним, держа в руках грациозную фигурку лошади из жадеита.
— Прелестная вещица, не правда ли, Стейнбридж?
— Пожалуй. — Гость чувствовал, что слово недостаточно адекватно соответствует той характеристике, которую он считал правильной.
— Изысканная, как прелестный юноша, вы это хотите сказать, а, Стейнбридж? — присоединился к разговору лорд Деверил.
Неприятный холодок пробежал по спине лорда Стейнбриджа. Он поднял глаза и увидел, что находится под обстрелом насмешливых взглядов. Даже месье Буало позволил себе двусмысленную улыбку.
Кристофер чувствовал, что его мозг отказывается работать с обычной четкостью, и как ни пытался, так и не нашел остроумный ответ.
— Нет, — пробормотал он.
— Возможно, вы правы, — благосклонно согласился лорд Деверил. — Некоторые очаровательные молодые люди несравненно красивее, не так ли? — Он заговорщицки потянулся вперед. — Например, юноши в известном доме на Роуленд-стрит?
Кристофер замер, пытаясь не выдать охватившую его панику. То, на что они намекали, одновременно было и смертельной обидой, и уголовным преступлением. Даже если титул защитит его, он никогда не сможет отмыться от такого скандала.
В этот миг он был не в состоянии связно думать… Более того, его тревожило ощущение, словно он сам не принадлежал себе, как будто в нем поселился кто-то чужой, овладел его сознанием и убеждал, что в происходящем нет ничего особенного. Видимо, дело тут было не в одном вине — вино не могло так подействовать!
Приняв решение, Кристофер поднялся, намереваясь уйти, и его подозрения еще раз подтвердились. Тело не слушалось. Когда Чивенхем положил ему руку на плечо, он обнаружил, что идет следом за ним без всякого сопротивления.
— Не надо стесняться, мой друг, — шептал сэр Лайонел. — Мы приготовили кое-что специально для вас.
Лорд Стейнбридж оказался лицом к лицу с красивым молодым человеком, которого он встречал в доме на Роуленд-стрит. У юноши были чудесные огромные карие глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, и он сохранил способность краснеть. Юный Эдриан улыбался с неподдельным удовольствием, но лорд Сгейнбридж воздержался от ответной улыбки. Ужас сковал его сердце.
— Боюсь, вы ошибаетесь, Чивенхем, — неловко кашлянув, произнес он, радуясь, что ему все же удается контролировать свои бессвязные мысли. — Я предпочитаю женщин. И как вы знаете, был женат.
— Сожалею, Стейнбридж. — Сэр Лайонел пожал плечами. — Я только хотел сделать вам приятное, чтобы вы могли в полной мере вкусить мое гостеприимство. Придется восполнить досадный промах, — усмехнулся он. — Вот что я скажу вам! У меня наверху есть прелестная леди — между прочим, девственница, страшно желающая получить удовольствие. Я дарю ее вам! — Он сделал широкий жест, объявляя во всеуслышание свое великодушное предложение.
Лорд Стейнбридж чувствовал себя так, словно попал в ад. Со всех сторон его окружали гогочущие, ухмыляющиеся лица, чьи черты искажал неровный свет камина и свечей, придавая им еще более устрашающий вид.