Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России
Шрифт:
В действительности суфизм в Индии вступил в серьезное духовное взаимодействие с одной из коренных традиций индуизма – системой бхакти1.
Примечательной особенностью этой исламской экспансии было то, что суфии не стремились к массовым «обращениям». Они просто раскрывали двери своей веры для тех, кому эта вера нравилась. Такой подход позволял «новообращенным» и далее хранить верность местным культурным обычаям и традициям – в одежде, пище, музыке, свадебных обрядах, даже в почитании божеств местного пантеона.
Великий могол император Акбар пошел ещё дальше и даже попытался объединить ислам и индуизм в рамках синтетической «религии бога» («Дин-э-Илахи»).
Мусульманское духовенство усматривало в «индуизации» ислама вызов религии, основанной на нормах шариата.
Пока центральная власть в стране была сильна, мусульманское духовенство не играло заметной роли. Но как только власть империи слабела, влияние духовенства росло.
Даже когда власть не склонна была идти на поводу у духовенства (времена императора Аурангзеба, 1618-1707), находились поэты, выступавшие с критикой императора. Великий персоязычный поэт Бедил, родившийся в Патне (Бихар), умерший в Дели, но пользующийся особенной популярностью в Афганистане и Таджикистане, выбранил принятый по повелению мулл императорский указ, согласно которому «мужчины должны носить бороды». Бедил съязвил: «Ты хочешь, чтобы эта страна стала страной бородатых козлов?»
Эти споры с духовенством продолжаются по сей день. В Пакистане и Афганистане господство духовенства способствовало экспансии Талибана и «Аль-Каиды», хотя семена фундаменталистской веры последних сеялись по политическим и стратегическим соображениям.
К счастью, основополагающий дух Индии не допускает верховенства клерикалов. Тем не менее муллы по-прежнему ищут возможности для политического покровительства и содействия. Современные близорукие политики предоставляют такие возможности в изобилии.
Может ли исламское духовенство обрести в Индии такое влияние, которое готовило бы почву для воинственности и терроризма в масштабах, наблюдаемых в Афганистане-Пакистане? Рассмотрим исторические свидетельства о пришествии ислама в Индию и сравним их с опытом наступления ислама на другие регионы мира.
Самое раннее соприкосновение мусульманства как с западным миром, так и с Индией датируется 711 годом нашей эры. В том году Тарик ибн Зияд захватил скалу, позднее названную Гибралтаром. То было начало завоевания Испании так называемыми маврами. Другой араб – Мохаммед бен Касим – благополучно «прощупал почву» в индийской области Синд, открыв путь для дальнейших вторжений ислама в Индию.
При жизни Зияда весь Иберийский полуостров попал под власть мавров (арабов), чье владычество продолжалось почти восемь веков. Христианский мир перешел в контрнаступление, которое велось неуклонно на протяжении столетий и, в конце концов, увенчалось победой. Мусульмане были окончательно изгнаны из Испании в 1492 г. Затем в тех краях наступили ужасные времена инквизиции.
Опыт взаимоотношений Индии и мусульманства во всем противоположен западному: Индия контактировала с Аравийским полуостровом еще за тысячу лет до появления ислама. Лишь одно море, ныне известное как Аравийское, отделяло Аравию от территории нынешнего индийского штата Керала. На небольших парусных судах арабские торговцы пересекали море в поисках так называемого «черного золота» (перца) и других пряностей. Древесина, которую использовали для строительства в Мекке, – это, как считают, тиковое дерево из Кералы. Персидские торговцы приплывали из портового города Бендер-Аббас.
Первая мечеть в Индии была построена в Кранганоре, близ Кочина, неким местным вождём по имени Чераман Перумал. Это было ещё при жизни Пророка Мухаммеда.
В отличие от завоевателей, иноземные купцы не навязывают местным жителям свою волю или свою культуру. Они склонны, скорее, мирно уживаться в чужой среде. Такой «тихий» способ ведения дел дает им доступ, иногда беспрепятственный, в местное общество – в данном случае на Малабарском берегу (Керала).
Такие социальные взаимодействия порождают процессы неформального, стихийного культурного взаимообмена.
То, что слово Аллаха – Коран – должно читаться на арабском, есть универсальное правило для мусульман. Но в Малабаре до недавних пор существовала традиция употребления малаяламской версии арабского языка (малаялам – дравидийский язык, распространенный на юго-западе Индии, в основном среди народа малаяли, населяющего штат Керала – прим. редакции). В интересах «доброй торговли» арабские купцы игнорировали универсальное правило. И до сих пор сохранились старые экземпляры газет, издававшихся на малаяламском арабском.
В языке, одежде, еде малабарские мусульмане, или мапиллы, как их обычно называют, неотличимы от других представителей малаяли. Мохаммед Койя из Мусульманской лиги, который стал главным министром штата Керала в 1970-е годы, считался лучшим оратором Законодательного собрания штата. Выходцы из среды малабарских мусульман – поэты, писатели и даже кинозвезды – играли ведущую роль в культурной жизни штата Керала. Прем Назир, сыгравший роли более чем в семиста фильмах, попал по этому случаю к книгу рекордов Гиннеса. Коттакал Хайдер Али стал одним из величайших певцов-исполнителей в театре катхакали, где исполняют пьесы, построенные на сюжетах древних индийских легенд.
На юг от Малабарского берега находится район Коттаям, где преобладают сирийские христиане. От Коттаяма через реку Памба начинается один из самых захватывающих и зрелищных туристических маршрутов, идущих через джунгли с выходом к храму в Саба-римале, посвященному Айяппе, сыну Шивы. Это, возможно, самый популярный храм в штате Керала и даже во всей Южной Индии. Примечательно, что верующие, прежде чем посетить этот храм, должны почтить память святого суфия Вавара Свами и получить благословение мусульманского служителя при гробнице святого. Вопрос о том, как мусульманская святыня оказалась расположенной по соседству со знаменитым индуистским храмом, окутан облаком народных легенд. Как бы там ни было, это свидетельствует о синкретизме, весьма характерном для взаимодействия мусульман и индуистов.
Подобный тип отношений наблюдается и в соседнем, населенном тамилами штате Тамилнад. Лаббаи, т.е. тамилоязычные мусульмане, расселившиеся на восточном побережье, главным образом в районах Канниякумари, Тирунелвели и Раманатхапурам, принадлежат к числу наиболее преуспевающих в штате. Они контролируют сети гостиниц и ряд отраслей промышленности, в частности кожевенную. До конца 1980-х годов одна только деревня – Килаккараи – определяла ситуацию в местах торговли драгоценными камнями и обмена валют от Филиппин до Гонконга. Подозрения в том, что в эту деятельность были вовлечены деньги от наркотрафика, положили конец этой торговле (чему способствовал также прирост валютных резервов в сегодняшней Индии). За этим предпринимательством, связанным с приключениями и риском, стоял многовековой опыт энергичных и решительных купцов-мореходов, действовавших на свой страх и риск.