Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России
Шрифт:
Низкие показатели в сфере образования мусульман могут быть частично объяснены повсеместными социально-экономическими ограничениями для студентов-мусульман, а также их убежденностью в том, что при существующих общественных отношениях даже хорошее образование им не поможет.
К тому же мусульманские сообщества испытывают определенное недовольство системами школьного образования в Европе:
– школы воспринимаются как источник нежелательной системы взглядов. Так изначально обстояло дело в Германии, где большинством детских садов управляла церковь;
– государственные школы не дают никаких религиозных знаний специально для мусульманских детей;
– в
– у части родителей вызывает отторжение предписанная форма одежды.
Одним из остро дебатируемых вопросов в области образования стал вопрос об исламских школах. Несколько таких заведений появилось с одобрения властей в отдельных государствах Европы. Некоторые слои мусульманских общин активно поддержали данную программу, полагая, что это даст их детям возможность получить образование в безопасной исламской среде. Однако многие специалисты придерживаются мнения, что такие школы будут только мешать интеграции мусульманских детей в общество и тем самым приведут мусульманские общины к еще большей изоляции.
Заслуживает внимания ряд социальных тенденций и изменений в мусульманских общинах.
Изначально мусульманские мигранты приезжали в европейские страны в поисках работы и в массе своей намеревались вернуться на родину. Однако по мере того, как они оседали в Европе, стали подтягиваться и их семьи для воссоединения с ними.
Это вызвало несколько важных последствий, в том числе социальных:
– резко возросло количество экономически пассивных и зависимых от кормильцев иммигрантов;
– если раньше работники-мужчины довольствовались арендой жилья на паях, то с приездом их семей они стали селиться в отдельных домах в гарантирующей безопасность близости от общины;
– главное состоит в том, что, когда к мигрантам прибывают их семьи, мигрантов в гораздо большей степени начинают заботить социальные вопросы, а также вопросы культурной и религиозной самоидентификации. Таким образом, усиливается социальный и культурный консерватизм;
– еще одним импульсом для формирования самоизолированных сообществ явилась потребность мусульман в соблюдении особой диеты. Многие европейские страны не разрешили организацию убоя скота в соответствии с мусульманскими правилами;
– если рабочие-мужчины сумели кое-как приспособиться к западному стилю одежды, то женщины в воссоединявшихся семьях одевались традиционно. Особенно обращало на себя внимание ношение паранджи на людях. Это делало присутствие ислама в Европе еще более заметным.
Таким образом, воссоединение семей ускорило процесс формирования замкнутых, изолированных общин. Результатом этого явилось, как отмечают некоторые эксперты, образование очагов глубокой и многогранной национальной культуры.
Развитие современных средств связи и телевидения дало мигрантам возможность поддерживать гораздо более тесный контакт со своей родиной, нежели со страной пребывания, и знать о ней больше, чем о принимающей стране. «Это электронная труба в мир, который люди покинули. И она может стимулировать узость восприятия»2.
Согласно общему представлению, по мере того как сменяются поколения мигрантов, степень их «вписанности» в принимающую страну возрастает.
Тем не менее, если посмотреть на историю жестких столкновений с участием мусульман, выяснится, что, хотя эти столкновения были спровоцированы нападениями на расовой почве, в ответ мусульмане сплачивались
Эта тенденция поддерживается продолжающимся притоком новых мигрантов через воссоединение семей, заключение общинных браков или приглашение имамов из-за рубежа. В сущности, запущен вечный цикл «деинтеграции».
Таким образом, мусульманские общины образуются выходцами из разных стран, представляющими разнообразные культурные традиции. Попадая в Европу, эти люди становятся маргиналами, существующими в ограниченном пространстве, и в силу этого происходит некоторое взаимопроникновение их культур. Естественно, что в мусульманских общинах различия между выходцами из разных стран до некоторой степени стираются, они становятся более однородными. Этот процесс логически подкрепляется наличием главной общей ценности – религии.
Благодаря этому крупные сегменты мусульманских общин смогли существовать в Европе практически без взаимодействия с местным населением, уклоняясь от участия в жизни европейского общества. Именно это создает основу для «отчуждения» от западного общества. Что, в свою очередь, создает нишу для радикализации и конфликтов.
С учетом описанной выше модели, мы можем предположить, что мусульманское население в Европе:
а) будет привлекать внимание, несоразмерное его численности;
б) будет оставаться «чуждым» элементом в силу того, что во многих странах мусульмане не обладают полноценными правами гражданства, а также из-за неуклонно продолжающегося процесса иммиграции. По сути, мы будем наблюдать постоянно возобновляемое «первое поколение» мусульман, которым сложно адаптироваться к западным нормам;
в) будет и впредь представлять собой в большинстве европейских стран культурно обособленную, маргинализованную, беднейшую страту общества.
Какой бы модели мы ни придерживались, ассимиляционной или интеграционной, совершенно очевидно, что значительные слои иммигрантских общин (среди которых мусульмане, возможно, более других на виду) не сумели найти способов сосуществования с основной массой населения в странах проживания. В конечном итоге, этот недостаток взаимодействия создает почву для радикализации отдельных сегментов маргинализованного населения.
Пытаясь разобраться в причинах отсутствия такого взаимодействия, мы видим, что в любом обществе, какой бы ни была его природа, существуют вполне определенные нормы, которые обеспечивают гладкое сосуществование составляющих его индивидов.
Но многие иммигранты происходят из сообществ, крайне привязанных к традиции. Прибыв в Европу, они столкнулись с совершенно иным социальным контекстом. Для них такой переход повлек разрушение привычных им устоев (особенно внутри семьи). В то же время они оказались перед лицом совершенно иного набора социальных норм. Но механизма для их восприятия и усвоения не оказалось. А это вызвало чувство потери и тревоги.