Радищев
Шрифт:
Повидимому, эти гимназии не отличались особенными успехами в просвещении юношеских умов.
Несколькими годами раньше приезда Александра Радищева в Москву в университетской гимназии учился его прославленный современник — Денис Иванович Фонвизин.
Впоследствии в своих воспоминаниях он оставил нам забавный рассказ о годах своего учения. Рассказ этот может послужить яркой иллюстрацией учебных занятий того времени.
«В бытность мою в университете, — вспоминает Фонвизин, — учились мы весьма беспорядочно. Ибо с одной стороны причиною тому была ребяческая леность, а с другой нерадение и пьянство учителей. Арифметический наш учитель пил
Александр Радищев не учился ни в университетской гимназии, ни позднее в самом университете. Он ограничивался домашним обучением; и можно предположить, что именно это обучение, которое велось под руководством лучших университетских профессоров, давало ему больше, чем могло бы дать обучение в самом университете или гимназии.
Его развитию способствовала и та обстановка, которую он нашел в семье Аргамаковых, где интеллектуальные интересы занимали первое место, где каждая литературная и научная новость, каждая примечательная книга становились темой оживленных бесед и дружеских споров.
Годы жизни Радищева в Москве были годами довольно бурного брожения умов в среде столичной интеллигенции — в среде передового дворянства и разночинцев. В самых различных слоях общества и в самых различных формах проявлялось в эти годы недовольство правительством императрицы Елизаветы, еще более усилившееся при Петре III с его пронемецкой политикой. Всюду — в дворянских салонах, в кабинетах ученых и писателей, на вечеринках молодежи — критиковалось правительство, шли споры о крепостном праве, говорили об образовании, о литературе. Москва жила активной по тем временам общественной жизнью, и круг общественных интересов московской интеллигенции был широк. В Москве имелись литературные и научные общества и кружки, издавались журналы, передовые ученые читали лекции.
Семья Аргамаковых принимала самое живое участие во всей этой общественной и литературной жизни Москвы, и мальчик Радищев, таким образом, жил в атмосфере широких культурных интересов и запросов. Здесь, у Аргамаковых, он мог слышать острые антиправительственные эпиграммы Сумарокова, горячие речи молодого Фонвизина, мог встречаться с такими людьми, как будущий ученый-демократ, известный русский юрист Семен Десницкий, учившийся в то время в университете, или магистр Московского университета Д. С. Аничков, впоследствии автор «богопротивной» атеистической диссертации.
Все это, вместе взятое, вся эта обстановка становления передовой демократической мысли была для юного Радищева первой школой жизни — школой, которая дала определенное направление и содержание его мыслям и стремлениям, которая заложила в его сознании основы демократических идей.
Это была начальная стадия формирования его мировоззрения, первые ростки которого пробились на родной русской почве. Пройдет еще несколько лет, и эти его первые приобретения не только не заглохнут, но получат новый толчок к дальнейшему развитию и углублению.
Сейчас важно установить, что критическое начало, развившееся с годами, с ростом самосознания в непреклонную революционную убежденность, не было привнесено откуда-то извне, а росло и развивалось в Радищеве на почве окружавшей его российской действительности и было обусловлено все более глубоким постижением жизни страдающего русского народа. В этом плане мальчику много дали его первые наставники — нянюшка Клементьевна и дядька Петр Сума, а потом та обстановка, в которой он жил в Москве. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что в своей родной семье, в Аблязове, мальчик жил в обстановке более гуманного отношения к людям, более широких культурных интересов, чем это бывало обычно в провинциальных помещичьих семьях средней руки.
Кроме университетских преподавателей, воспитанием и образованием детей в семье Аргамаковых занимался гувернер-француз. Он ничем не напоминал первого гувернера Радищева, «учителя» из беглых солдат. Советник Руанского парламента, строгий республиканец, вынужденный покинуть Францию Людовика XV по причинам политического порядка, этот гувернер был широко образованным человеком. От него мальчик Радищев мог впервые услышать имена французских писателей-просветителей.
Радищев пробыл у Аргамаковых до отъезда в пажеский корпус, то-есть до 1763 года [32] , когда ему исполнилось четырнадцать лет. Возникает вопрос: уместно ли говорить хотя бы о начальной стадии формирования мировоззрения Радищева в возрасте, в котором обычно отвлеченные понятия воспринимаются трудно?
32
Екатерина II и двор выехали из Москвы в Петербург 14 июня 1763 года.
Но, во-первых, речь идет не о сложившемся уже мировоззрении, а о тех первоначальных идеях и представлениях, которые составляют внутренний мир подростка, а во-вторых, следует учесть и случаи раннего развития детей — случаи, которых история знает немало. Невольно приходит на память раннее знакомство с французской литературой Пушкина, девятилетним мальчиком разыгрывавшего перед сестрой пьесу «Похититель» собственного сочинения, а к одиннадцати годам хорошо знавшею французских классиков и сочинения французских просветителей XVIII века.
Друг и покровитель Радищева, граф Александр Романович Воронцов, рассказывал, что двенадцати лет он «освоился с Вольтером, Расином, Корнелем, Буало [33] и другими французскими писателями».
Очень важное, а часто и решающее событие а жизни юноши, когда книга властно и покоряюще входит в его душевный мир, как друг и наставник. Со времени жизни в Москве у Аргамаковых книги навсегда стали лучшими друзьями Радищева. Во многих из них он находил поддержку на своем трудном жизненном пути, и они были тем источником его обширных и разносторонних знаний, которые поражали всех, кто был с ним близко знаком.
33
Жан Расин (1639–1699), Пьер Корнель (1606–1684), Никола Буало (1636–1711) — французские писатели-классики.
Русский язык и словесность Радищев и его товарищи изучали по творениям Кантемира, Ломоносова и Сумарокова.
Как раз в эти годы вышли в свет такие произведения Ломоносова, как «Российская грамматика», «Риторика», «Слово похвальное… Петру Великому», «Собрание разных сочинений в стихах и в прозе», «Петр Великий, героическая поэма» и другие. Нетрудно себе представить, какое впечатление производили на мальчика громкая торжественная музыка патриотических од Ломоносова, героические трагедии Сумарокова, а также его сатиры и притчи.