Радость – в награду
Шрифт:
«А место ему в аду на сковородке, – подумала Вероника. – Но то, что он в Праге, даже хорошо. По крайней мере, здесь нигде случайно с ним не столкнемся, и глаза ему не выцарапаю».
Олеся принялась водить ее по этажам своего нового жилища. Их оказалось три.
– Видела, как мой-то спонсор-инвестор меня радует? Наконец достроили. Хоть заживем по-людски.
– Да ты вроде и до этого не плохо жила, – осторожно заметила Вера.
– Подруга, в возрасте и положении моего мужа уже принято иметь загородный дом. И не просто хорошую дачу, как у вас была, а действительно дом.
Дом поразил Веру монументализмом и шикарной безвкусицей.
– Сейчас с вашей помощью отмоем и мебель завезем, – продолжала, то и дело распахивая перед ней все новые двери, бывшая подруга. – Все, кроме кухни, на складе ждет.
Тут они как раз прибыли в кухню, напичканную современной техникой и массивной мебелью из красного дерева.
– Ты своим-то скажи: поосторожнее тут. Мы за все это кучу денег выложили.
– В договоре, который ты сейчас подпишешь, предусмотрена компенсация за любую порчу имущества, случившуюся по нашей вине, – ответила Вероника. – Сейчас опись поштучно составим, я все осмотрю…
– Да зачем! Здесь все новое, – перебила Олеся.
– Так полагается, – стояла на своем Вера.
– Ой, да не надо. Мы же друзья.
– То есть предлагаешь пункт о нашей ответственности исключить?
– Ой, да… – Олеся замялась и, к Вериному удовольствию, покраснела. – Ты, подруга, как-то совсем меня запутала. Ладно. Составляй опись, раз у вас так полагается.
Вероника удивилась лишь одному: в доме, по ее мнению, было достаточно чисто. Хоть сейчас вноси мебель и въезжай. Но, по-видимому, вызывать для окончательной уборки персонал «Чибиса» теперь в определенном возрасте и положении тоже принято. И не в ее, Вероники, интересах нарушать складывающиеся традиции.
Она пододвинула Олесе договор. Та, внимательно его прочитав, посмотрела на общую сумму.
– Ну ладно.
– Еще пять процентов скидки, – уточнила Вера.
– А десять нельзя, по дружбе? – заискивающе посмотрела на нее Олеся.
– Мне зарплату людям платить и кредит отдавать, – не собиралась поддаваться Вера. – Вот если ты станешь постоянной нашей клиенткой, со следующего раза будем скидывать десять.
– Считай, уже стала, только скинь сегодня. Мы же старые друзья.
– Ладно, – махнула рукой Вера.
Уже отъезжая от дома и видя, как Олеся, стоя на крыльце, машет ей вслед, она подумала, что совершенно не удивится, если в ближайшее же время на пороге «Чибиса» возникнет еще кто-то из ее старых знакомых. Уж Олеся постарается. Бесплатная и самая лучшая реклама. В общем, десять процентов скидки окупятся сторицей. А старые знакомые, разумеется, один за другим будут удивляться, куда она, Вера, так надолго пропала, почему не звонит и не заходит, и уверять, как они ее всегда рады видеть. Еще бы! Ведь она снова становится человеком их круга, да еще каким полезным. Потом можно хвастаться, что хозяйка модной клининговой фирмы обслуживает их вне очереди. Ну и пусть. Свою скидку они получат и разнесут о «Чибисе» славу дальше. Пусть, раз для дела это полезно. Она для дела даже к Олесе на новоселье сходит. Только вот цену она теперь им всем знает. Нет, в качестве
Работа у нее теперь есть, нищета не грозит. Если она постарается и обстоятельства будут по-прежнему благоприятствовать, наоборот, «грозит» процветание. Тут она вполне могла собой гордиться. Сумела ведь вылезти и всем доказать, что не сломалась. Вот только она оставалась совершенно одинокой. Ее отношения с людьми ограничивались сугубо деловыми. И с Сашей ничего не ясно. Как он к ней относится? Ей даже рассказать о нем некому. Не с Олесей же, в самом деле, делиться. А ни одной близкой подруги в новой жизни у нее так и не возникло. И, несмотря на успех в делах, дома ее, как и раньше, ждали по-сиротски одинокие вечера.
Саша продолжал вести себя по-прежнему. Мало того, количество их встреч за обедом заметно сократилось. То у него не выходило, то Вера занята. Да еще эти хронические пробки на дорогах, из-за которых, чтобы проехать Москву из одного конца в другой, требовалось несколько часов. И Нике все чаще теперь казалось, что, наверное, интерес его к ней постепенно гаснет. Да и был ли особенный интерес? Может, он встречался с ней так, со скуки? Просто никого другого под рукой не оказалось.
В тот день он снова сообщил ей по телефону, что опять, к сожалению, не сможет вырваться на обеденный перерыв. Разочарованная Вероника уже хотела распрощаться, когда он добавил:
– Я вот думаю, может, перенесем нашу встречу на более удобное время? Вечером. Если ты, конечно, ничем не занята, – быстро добавил он. – Ничем и никем.
«Он волнуется, что у меня кто-то есть! – вихрем пронеслось в голове у нее. – Но я же ему говорила, что одна! Видимо, он это понял так, что я просто не замужем, однако у меня кто-то есть. С чего он такое мог взять? Вела я себя, что ли, как-нибудь неправильно? Может, намекнуть ему надо было? Ничего не понимаю».
– Вера, не надо мучиться, – по-своему расценил он ее затянувшееся молчание. – Занята так занята. Я совершенно не обижаюсь. Будем видеться, когда тебе удобно.
– Саша, мне вечером даже удобнее. И я очень хочу тебя видеть. И… – сделав глубокий вздох, будто ныряя в ледяную воду, договорила: – у меня никого нет. Я после смерти мужа ни с кем не встречалась. Ты – первый.
Произнеся это, она внутренне сжалась. Не слишком ли в лоб? Еще испугается. Ну и пусть. По крайней мере, хоть будет ясность.
– Правда? – произнес с такой неприкрытой радостью, что у нее застучало в груди. «Пульс, кажется, не меньше ста восьмидесяти», – отметила она про себя.
– А мне казалось… – снова заговорил он. – Ну, мне не хотелось портить тебе жизнь. Вера, учти, ты совершенно не должна чувствовать себя мне обязанной…
– Я не чувствую себя тебе обязанной! – с возмущением перебила она. – Хотя нет, тьфу, конечно, чувствую! Я очень благодарна! Но это не имеет к тебе никакого отношения. Боже! Что я несу! Конечно, к тебе имеет. А вот к нашим отношениям нет. Если они у нас вообще есть.
– А ты сама как считаешь, они у нас есть? – тихим голосом спросил он.