Радуга – 2
Шрифт:
Действительно, он прошел уже почти полчаса, никто до сих пор не пытался любопытствовать. Бен даже начал задумываться, не переставая однако крутить головой по сторонам. Как ни странно, он не пытался размышлять, куда же его выведет эта сопливая стезя. Он совершенно отрешенно, будто со стороны, вспоминал свою жизнь.
Школа актерского мастерства была для него интересна, но актером он себя не видел. Ему было интересно глумиться над снобизмом и пижонством звезд экрана перед аудиторией. В свое время шутками перед зрителями промышлял и Джим Керри, долговязый очень печальный, когда не на камеру, парень. Бену повезло, его шоу на ТВ было отмечено даже наградой МТВ. Вполне заслуженно, хотя, как он подозревал, многие пограничные остроты были не совсем поняты аудиторией. Шоу вполне закономерно прикрыли, игнорируя достаточно большую популярность. Прочие проекты тоже раскрутить не удавалось. Спасибо отцовским деньгам, а также тому, что он все-таки успешно закончил курсы по программе Михаила Чехова. Эта школа, основанная русским, по праву считается лучшей в мире.
Забавно, что в самой России актерское мастерство, бывшее некогда на таком высоком уровне, стало заурядной школой выжимания из себя, любимого, слезы, или изображения гневного возмущения. Впрочем, этим грешат все, особенно любующиеся собой молодые актеры и в Голливуде, и в Лондоне, и в Москве. Поэтому и не получается настоящих звезд из подающих надежду. Попробуй-ка изобразить обиду так, как это делает великолепный Эдам Сэндлер, или состроить такую рожу, кривляясь искренне и без стеснения, как это может Джек Блэк, старый друг и верный партнер.
Тут на плечо Бена прыгнул кальмар. Точнее, попытался прыгнуть, но он встретил его уже на подлете, ударив-таки полной бутылкой виски. Бутылка, к счастью, не разбилась. Да и кальмару, похоже, было не очень больно. Его, не особо-то и тяжелого, если судить по отдаче, отбросило немного в сторону, где уже открыла рот длинномордая кошка. Откуда она взялась – неизвестно, словно из-под земли. Ловко перехватила несчастного кальмара за голову, но исчезнуть не поторопилась. Она внимательно смотрела на Бена, не отводя взгляд. Спасибо, хоть не принюхивалась. Запах кальмара, наверно, перебивал все прочие ароматы.
Что ты смотришь, тварь? – закричал Бен. Он тоже смотрел кошке прямо в глаза, понимая прекрасно, что это – вызов, это – агрессия.
Кошка ничего не ответила, только взгляд ее стал тяжелым, словно бы обиженным. Но не той обидой, когда можно уйти, утирая слезы отчаянья, а той, когда в ответ хочется свернуть шею.
Ну иди сюда, киска! – опять заорал Бен. Сам-то он прекрасно понимал, что кричит так просто от страха. Он поставил себе на макушку бутылку, придерживая ее одной рукой. Кошка удивилась и одним прыжком исчезла куда-то, не забыв при этом своего законного кальмара.
Бен облегченно вздохнул и пошел дальше, не снимая бутылку с головы. Он помнил, что старые добрые Земные гиены никогда не нападают на животное выше их самих. Поэтому пигмейские детишки всегда носят с собой какую-нибудь палку, гуляя по пустыне в сотне километров от дома – всегда можно приставить к голове и поразить встретившуюся гиену своим ростом. Та, конечно, посмеется, но напасть побоится.
Актер шел уже достаточно долго, вокруг не было видно ни следа присутствия человека. Улитка где-то впереди перла бульдозером, делая дорогу и отгоняя с пути хищников. Кальмары на плечи больше не прыгали, даже жаль. Можно было попробовать кого-нибудь из них захватить в плен, убить и съесть в сыром виде. Кушать стало хотеться как-то несерьезно. Последние пятьдесят лет проблема питания вообще отсутствовала, как таковая: можно было хоть каждый день объедаться устрицами и упиваться шампанским. Оставалось сожалеть, что пошел плавать в бассейне натощак, не перекусив за целый день как следует. Черт, знал бы такую ситуацию, собрался бы перед заплывом как подобает: рюкзак еды, рюкзак оружия и рюкзак одежды.
Между тем начало смеркаться. Безусловно, идти всю ночь, зная конечную цель – это верно. Но даже слизняк-гид сбавил свою скорость, и уже прослушивался достаточно отчетливо своим треском сучьев.
Бен решил, что ничего не изменится в этом мире, если он попытается заночевать. Сделать себе гнездо из травы под деревом и завалиться спать. Набежит злобный зверь – что же поделать, будем биться голыми руками, палками и бутылками. Самое тяжелое, как оказалось, было сделать шаг в сторону от едкой дороги.
Наконец, когда стало уже совсем плохо видно, он решился. Облюбовал корни ближайшего дерева, насобирал травы с листьями и каким-то мхом, проинспектировал подошвы своих резиновых тапочек, и завалился, старательно запахнувшись своим халатом. Не выдержав, свернул-таки голову с бутылку и с наслаждением сделал хороший глоток.
Где-то между высокими кронами заблестели звезды. Бен, конечно, себя специалистом в астрономии не считал, но увиденные созвездия показались ему незнакомыми. Он сделал еще один глоток и вообще перестал узнавать ограниченный макушками «сосен» рисунок. Можно было, вне всякого сомнения, забраться на самый верх дерева, обозреть весь горизонт, а также проверить наличие, положим, Кассиопеи или Пояса Ориона, не говоря уже о Полярной звезде, что, как известно, всегда на севере. Идея очень разумная, но тем человек и отличается от обезьян, что очень даже легко может по ходу своего карабканья сверзиться вниз, превратившись через несколько счастливых моментов невесомости в мешок костей и мяса. Особенно это относится к жителям Нью-Йорка, где теперь достаточно редко встречаются люди, лазающие по деревьям.
Чувство голода притупилось, к его полному удовлетворению. Бена начало клонить в сон, но некоторые мысли продолжали безумно метаться в голове. Одна, что надо обязательно найти север, была самой настойчивой. Бен даже вспомнил свое бойскаутское прошлое: если нет компаса, а стороны горизонта требуют немедленно обозначить себя, то можно обойтись подручными средствами. Например, взять обычную иголку из стали, какими зашивают дырки все уважающие себя портные и бездомные, и ожесточенно потереть ее о шелк. Обычно из шелка делают парашюты, но если его нет под рукой, то годится добротное и эксклюзивное шелковое белье марки H & M. Потом, подготовленную таким образом иглу, опустить на кусочек листика, а тот, в свою очередь, поместить на любую спокойную водяную поверхность. Каплю росы, для чистоты эксперимента. И вот, пожалуйста, получите острие иглы, упирающееся в север.
Только где взять парашют – его же сюда не с самолета выбросили. Аналогично – плавки, даже с американским флагом во весь зад, со всеми натяжками едва ли годятся под заменитель шелка. И самое важное – где взять чертову иголку?
Где? – закричал Бен во сне и открыл глаза.
Он полубессмысленно огляделся по сторонам и повторил свой вопрос:
Где?
Никто, конечно, не ответил. А ночь уже миновала. Он обулся в свои замечательные ядо-отталкивающие тапочки и пошел по следам слизняка. Лес переговаривался на все доступные ему языки, то есть, шумел всем, чем мог шуметь. И ничего путного услышать было нельзя. Разве только родной голос родного желудка, требовавший свою порцию топлива. Не виски, конечно, а стакан апельсинового сока, кофе со сливками и гамбургер, чисбургер или даже сандвич. Или хотя бы кусок хлеба с водой. Но ничего не было, хоть тресни.
Впрочем, из большого лопуха Бен, плюнув на условности, напился росой. Потом таким же образом умылся и ощутил в себе желание жить.
То, что его ночью никто не съел, не говорило ничего о том, что им побрезговали. Прочитав в детстве Фарли Мак Гилла Моуэта, он уяснил для себя, что волки редко нападают на людей. Им легче и интереснее лопать больных и слабых оленей и мышей. Другие хищники тоже предпочитают не связываться с незнакомой и крупной дичью: мало ли что? Не бросаются же львы на первого подвернувшегося им слона в десять раз больше их самих только потому, что жрать им хочется. Можно и бивнем в глаз получить.