Радуга любви
Шрифт:
— Это как сказать, — улыбнулся он, не соглашаясь с ней. — Подходящая женщина могла бы с ней справиться. В скором будущем я подберу себе жену. Осталось не так уж и много времени, — тихо заметил он, искоса бросая на нее взгляд. — Мне кажется, мужчина имеет право добиваться того, что он хочет.
— Да? — Она выдержала паузу, не зная, как к этому отнестись.
— Можешь не отвечать, я знаю. Тебе не понять, что испытывает мужчина при одной мысли о том, что ему придется проводить триста шестьдесят дней с одной и той же женщиной!
— Но
— Действительно будет! — небрежно парировал он.
— Могу я спросить, какой тип женщин привлекает вас, мистер Бенедикт?
— При чем здесь привлекательность, мисс Нортон? Я сказал, что мне нужна жена!
Она глубоко вздохнула, избегая его взгляда.
— Я так и подозревала, что подход окажется чисто практическим!
Он коротко расхохотался, что глубоко покоробило ее.
— Именно вы, мисс Нортон, должны бы знать об обратном!
Она видела только зеленый огонь его глаз, но не понимала, как в этот момент работают его мысли, и это ее раздражало. Она чувствовала себя бабочкой, наколотой на булавку.
— Вы говорите загадками, — рассеянно сказала она.
— Чтобы конфузить маленьких девочек.
Густые, темные ресницы быстро спланировали вниз.
— Я в отчаянии. Вы, должно быть, находите меня чрезвычайно докучливой.
— Разве я называл тебя докучливой? — услышала она в его голосе снисходительное терпение. — Отличающейся от других, да, безусловно. Прошлой ночью…
— Мне кажется, мы договорились забыть о прошлой ночи! — Она чуть не выбросила вперед руку в умоляющем жесте.
— Ну же, ну же, — произнес он утешительным тоном, — это всего лишь шутка.
— Только не в вашем присутствии!
— Оставь, милая, не заходи так далеко. Женщин целуют каждый день. — В его голосе сквозила искренняя насмешка, что еще сильнее разозлило ее, словно он объяснял ребенку какие-то простые житейские истины.
— Мы приземляемся через несколько минут, — сказал он обыкновенным голосом. — Ты не хочешь немного подкраситься?
Это была уже явная насмешка, и она на нее ответила:
— Разве в этом есть нужда?
Его голос мог быть ленивым, но только не его глаза.
— Ты прекрасно знаешь, что у тебя кожа как атлас.
Подбородок с ямочкой дернулся вверх, и она быстро и глубоко вздохнула.
— Я не напрашивалась на комплименты, мистер Бенедикт!
— Ты напросишься на свернутую шею, милая, если не перестанешь называть меня мистером Бенедиктом! Это уже нелепо и раздражает.
Что-то в этом резком замечании превратило его в вызов, и ей было трудно ответить, сохраняя небрежный тон.
— Как вы хотите, чтобы я вас называла?
— Тай! — отчетливо выговорил он своим красиво очерченным ртом. — Подойдет для начала?
Она поспешно ответила:
— Мне кажется, это имя действительно вам подходит. Тай. Тайрон! — Странным образом его имя легко и мелодично прокатилось по ее языку.
— Вот видишь, в этом не было ничего сложного, не так ли? — Он отвел взгляд. — Посмотри вниз, малышка. Джоэл приехал на аэродром. И девушки тоже, если я не ошибаюсь. Нервничаешь?
— Ничуть, — сказала она с невольной озорной улыбкой.
— Ты у меня молодец!
Это была просто фраза, конечно. Вряд ли он что-то имел в виду. Пейдж посмотрела в окно: «Пайпер», направляясь вниз, начал спускаться, чуть ли не касаясь верхушек деревьев, словно мифическая птица, готовясь к встрече с землей. Пейдж устремила взгляд вперед, обгоняя самолет.
Высоко на склоне холма над темно-зеленой лагуной, полной водяных лилий, стоял Большой Дом, Кумбала, усадьба величиной с дворец, выстроенный буквой U, первый дом, построенный Большим Джоном Бенедиктом для своей невесты. За широким радиусом пышных зеленых садов, орошаемых из подземных скважин, находились хижины скотоводов, среди которых одна выделялась своими большими размерами, вероятно принадлежа их управляющему. Справа от усадьбы виднелись стойла, седельные помещения, административный блок, магазин, конный стадион, бесчисленные выгоны и собственный, всепогодный аэродром.
— Дома! — коротко сказал Тай Бенедикт, и Пейдж почувствовала скрытую гордость в его словах. — И ты даже не подозревала, что так сильно любишь Джоэла, — безжалостно добавил он.
Она быстро взглянула на него, затем опять отвернулась, чувствуя, как напрягся ее живот, что было не только физической реакцией на приземление. «Пайпер» зашел прямо на серебряную сверкающую полосу и произвел безупречную посадку, пробежав еще ярдов сто до остановки двигателей.
У нее на виске забилась маленькая жилка. Она провела языком по губам, мягким и чувственным, поправила руками блестящие волосы.
— Ну что, милая? — резко спросил он. — Экзотическое приключение в австралийской глуши, или с птичкой-радужкой что-то произошло?
Она ощутила его близкое присутствие, твердую руку на своем плече, подтолкнувшую ее к выходу из маленькой кабины.
— Стоило тебе сюда приехать, и ты уже не хочешь выходить!
— Докажите! — Она тряхнула яркими волосами.
Его глаза заблестели, и он улыбнулся своей белозубой и, когда хотел, обезоруживающей улыбкой.
— Не подстрекай меня, крошка!
Воздух обдал их своим сухим ароматом, и его руки одним движением опустили ее на землю. Пейдж была ошеломлена однообразной бесконечностью мерцающей равнины, уходящей к зазубренным розово-красным отрогам гор, резко выделяющихся на фоне переливчато-синего неба. Из джипа донесся до них приветственный гудок, и мириады крошечных оранжевых птичек стайкой взлетели с деревьев кулиба, громкими криками выражая свой протест. Далеко впереди поднимало облака красной пыли стадо, тысячи голов, скота, сбитых в плотную массу, окруженных пастухами, которые громко кричали, нарушая тишину прозрачного, разреженного степного воздуха.