Радуга над головой
Шрифт:
– Маш, ты глянь, как лев на этого мужика посмотрел. Презрительно, честное слово.
Я смотрю на льва, но не успеваю поймать его взгляд, потому что лев отворачивается, минуту стоит неподвижно, потом мягким, кошачьим движением принимает в сторону, становится к решётке боком, поднимает заднюю ногу, и толстая струя остро пахнущей мочи обливает грубияна с головы до ног.
Надо же, как точно?!
Толпа с криками распадается на части. Люди, кто со смехом, кто с руганью, шарахаются в разные стороны. Брызги вонючей жидкости долетают и до стоявших рядом с крикуном, слегка орошая всех. Вокруг мужика мгновенно образуется свободное пространство. Никто особо не пострадал, а вот с него буквально течёт. Капает и с носа, и со шляпы, но сочувствующих нет. Он мгновенно становится изгоем. Пучит глаза и молчит, словно язык проглотил, будто и не он только что кривлялся и кричал во всё горло, оскорбляя на все лады бессловесное животное.
Раздаются негромкие смешки и выкрики:
– Поделом!
– Ай, да умница!
– За оскорбление надо платить!
– Так ему! Так!
– По заслугам!
Толпа разражается хохотом. Смеются даже нечаянно пострадавшие, те, кого лев слегка обмочил за компанию. Хотя надо отдать ему должное – прицелился он по-снайперски точно, почти все запасы мочи достались обидчику.
Мы тоже хохочем. Разве удержишься?! Один лев невозмутим. Он поворачивается хвостом к присутствующим и замирает в таком положении.
Мужик наконец отмирает, судорожно отряхивается, трясёт шляпой, головой, что-то злобно бормочет сквозь зубы, озирается и, не видя сочувствия, мгновенно исчезает из поля зрения. Вряд ли ещё когда-нибудь у него появится желание дразнить льва. Да и не только льва!
Люди, оживлённо переговариваясь и посмеиваясь, отходят от вольера. Представление окончено.
Им на смену спешат другие, привлечённые необычным оживлением, смехом и шумом.
Мы тоже уходим, но успокоиться не можем.
– Какой умница! – восхищается Танька, имея в виду льва. – Нет, вы подумайте, девочки, какое самообладание! Какое чувство собственного достоинства! А сколько в нём грации!
– Да уж, – вздыхает Люська, – наш сородич в этой истории выглядит не лучшим образом.
– И вовсе он не наш сородич, – сходу открещиваюсь я от родства с обмоченным мужиком. – Это совсем другая ветвь развития. Они только на днях от обезьяны произошли. Их ещё прогресс не коснулся. Даже краешком не задел.
Танька хохочет. Мы не выдерживаем и присоединяемся к ней. Люди с недоумением смотрят на нас. Но мы не обращаем ни на кого внимания. Они на нашем месте хохотали бы так же. Слишком свежа ещё картинка. Не удержаться. Да мы и не стараемся. Смех, как известно, продлевает жизнь.
Вечер прекрасный. Город долго мучила жара, но на днях она спала, и мы наслаждаемся прогулкой. Вечернее солнце приятно, в воздухе пахнет цветущей липой, на душе праздник.
Справа от нас, совсем рядом, под липой, пустая скамейка так и притягивает взгляд. Мы как-то одновременно возжаждали на неё присесть, что немедленно и исполнили.
– Попить бы, – мечтательно говорит Татьяна. – Соку холодного или хотя бы водички.
– Вон смотри, – указывает Люська вперёд и влево, – по-моему, там бутылки с лимонадом продают. Видишь, на лотке стоят?
– Вижу, – кивает Татьяна, – только лимонаду я не хочу. Мне от него только ещё больше пить захочется. Совсем сушняк замучает. Да и не люблю я лимонад. Воду эту крашеную и нахимиченную.
– Может, там и минералка есть, – гадаю я. – Отсюда не видно.
– Посидим немного, – предлагает Люська, – а потом проверим, что там есть, а чего нет.
– Не умрёшь от жажды? – спрашивает она у Татьяны. – Потерпишь? Или пойдём?
– Посидим, – решает Татьяна.
На ней туфли с высоким каблуком, поэтому я её понимаю. Лично мне глубоко начхать на этикет и на то, что с чем сочетается, что модно и не модно. Для меня главное – удобство. Что удобно, то и модно. Но я не жена банкира, мне простительно, поэтому на мне сегодня лёгкий сарафан и босоножки типа сандалии. Татьяна в таком виде дальше собственного сада не пойдёт. А я – так запросто. И куда угодно.
Танька не люби гламурные журналы, но они у неё валяются на журнальном столике, потому что так надо. Кому?! Не спрашивайте. Только плечами пожмёт и хмыкнет.
Я тоже не люблю такого рода прессу, и её у меня нет. Не интересно, значит, не нужно. Всё очень просто.
Кому не нравится – я не виновата…
– Я, когда маленькой была, мечтала в зоопарке работать. Представляете? – выдаю вдруг я, а Люська подхватывает:
– А я всё в магазин играла. Непременно, чтоб я была продавцом.
– Угу, – бурчу я. – Сколько раз я с тобой ругалась из-за того, что была вечным покупателем. К весам, это когда палочка на осколке кирпича качается, ты меня и близко не подпускала. И ведь в остальном такая была покладистая, зараза.
Люська довольно смеётся, а Татьяна мечтательно произносит:
– А я в детстве всё кукол нянчила…
– Да ты и сейчас их всё время нянчишь. Только живых, – усмехаюсь я. – Такая вот ты у нас целеустремлённая личность.
– Ой, а ты-то! Со своим зоопарком! – не остаётся в долгу Татьяна. – Скоро сюда переселишься?
– Каждому своё, – грустнеет Люська, непонятно о чём подумав, и я решаю, что мы засиделись.
– Что это мы, как старухи, в лавочку вцепились и в воспоминания ударились?! – спрашиваю я подруг, словно и не замечая Танькиного выпада. Давно к ним привыкла. Сама такая. Языком молочу к месту и не к месту. – Мы зачем сюда пришли? На пятые точки мозоли наживать? Или гулять? Вот и пойдёмте гулять. Сколько можно сидеть-то?!
Мы дружно встаём и шагаем к лотку, на котором стоит то ли лимонад, то ли минералка.
К счастью, минералка тоже есть. Правда, тёплая, но это лучше, чем никакой.
Дружно берём по небольшой бутылочке минералки, переглядываемся и срываемся в хохот.
Просто так. От избытка внезапно навалившегося веселья.
– Ну, и где тут скамейка поблизости?! – озвучивает наши общие мысли Танька, и мы снова смеёмся.
– Не на посиделки пришли, – тоном старой брюзги обрываю я избыточное веселье. – Нечего скамейки задницами протирать. У нас культурная программа. Обзорная экскурсия.