Радуга. рождественская сказка
Шрифт:
Митя закончил завтракать, убрал за собой и, вытирая пот со лба, подумал, что обещанное похолодание явно задерживается, но, если судить по народным приметам, по которым старики в его поселке всегда определяли погоду, то оно все же обязательно должно было наступить.
«В прохладные дни гораздо легче заниматься. – почесал он в затылке. – Наверное, мозг в голове распухает как дрожжевое тесто в кастрюле и пытается вылезти наружу. Хотя мама легко возвращала его обратно, а, если добавляла изюм для булочек, то оно уже не выпрыгивало наружу. Если новые знания представить
Представив, как он засыпает в себя новые английские слова, Митя рассмеялся.
– Вот было бы здорово! – воскликнул он, но потом задумался о том, как же должны выглядеть знания, которые нужно поместить в голову. – Может их писать на бумажках и потом съедать? —спросил он себя. – Нет. – решительно отверг мальчик этот вариант. —Ну, один лист еще можно при желании съесть, но питаться постоянно бумагой я не намерен. Тогда может выпекать словесное печенье? – прищурился он, но когда представил сколько времени он будет тратить на такую кулинарию, то понял, что быстрее выучить несколько слов, а потом заниматься другими приятными делами.
Тяжело вздохнув, парнишка понуро побрел к столу, на котором лежал учебник. Мальчик сел, открыл книгу и заглянул в нее. Решив начать учить по порядку, он взял тетрадь и стал переписывать туда то, что ему предстояло сегодня запомнить. После этого он встал и начал ходить, что-то бормоча себе под но, и закрывая время от времени глаза.
Через час измученный жарой и иностранным языком, который сопротивлялся и не желал поддаваться изучению, парнишка отложил тетрадь и пошел в ванную комнату, чтобы освежиться. Там он сел на край ванной и включил кран. Мальчик долго мыл руки и раскрасневшееся лицо под холодной водой. Голова, которая казалось распухла от жары и английского, немного успокоилась и паренек вернулся в комнату. Он сел на постель и искоса посмотрел на стол, на котором лежала тетрадь.
«Если в день я буду запоминать три слова, то много же я выучу за время каникул.» – тяжело вздохнул он.
Чтобы лучше понять, как ему усовершенствовать свой учебный процесс, Митя лег на и с наслаждением потянулся. В комнате потемнело, и где-то уже гремели раскаты грома. Мальчик прислушивался к тому, что происходит на улице. Первые капли осторожно постучали по застекленной лоджии, предупреждая видимо о том, что ливень может бесцеремонно залить комнату, и парнишка, решив, что лучше закрыть окно, вскочил и быстро повернул ручку. Когда он вернулся из кухни, где проделал то же самое, то снова принял первоначальное положение.
Сумрак и отсутствие притока свежего воздуха быстро сморили мальчугана, он крепко заснул.
– Что тебе еще понравилось в музее? – услышал мальчик голос Софи.
– Матрешки. – ответил парнишка. – У нас дома была маленькая неразборная. Только вот я не понял про то, где ее придумали? – пожал он плечами.
– По преданию первую такую игрушку вырезал русский монах, который жил на острове Хонсю, а в конце девятнадцатого века настоящую круглолицую веселую девушку сделал токарь – игрушечник Василий Звездочкин. – тряхнула локонами кукла. – А разве куклы, которые привозили из Франции специально для дворянских детей тебе не понравились? – посмотрела она на Митю.
– Красивые, конечно. – кивнул головой тот. – Но с тобой им не сравнится.
Фарфоровые щеки Софи не покраснели, но было видно что то, что она услышала ей было чрезвычайно приятно.
Кукла предложила Мите экскурсию в музей игрушек в Мюнхене, но мальчик безучастно взглянул на нее и отказался.
– Ты снова заболел? – обратилась она к нему.
– Да нет. – покачал головой тот. – Даже наоборот. Чувствую себя с каждым днем все лучше и лучше.
– Что-то случилось? – спросила фарфоровая красавица.
– Хорошо тебе. – вздохнул он. – Запоминаешь все как компьютер. А я с несколькими словами справиться не могу.
Софи похлопала своими газами, а потом поинтересовалась какие слова мальчик не может запомнить.
– Иностранные. – закусил он губу.
– А поточнее. – попросила кукла.
– Английские. – вздохнул тот. – Хотелось во время каникул набрать знаний, но за час запомнил только одно слово.
– Одно за час? – переспросила Софи.
– Только слово кукла. – вздохнул парнишка и опустил голову. – Я весь деревянный становлюсь, когда их вижу.
Фарфоровая красавица на минуту задумалась, потом всплеснула руками и сообщила своему другу, что знает что нужно делать.
– Пошли. – обратилась к нему она.
Мальчик, которому больше всего сейчас хотелось забиться куда-нибудь в угол и зареветь от того, что у него не шло учение, тяжело вздохнул и, не возражая, отправился за подругой. Они прошли мимо радуги, на которой веселились дети, и вышли к берегу большого озера, над которым висели пушистые белые облака. Когда Митя и Софи подошли ближе, то небесные пуховые подушки спустились к ним, как бы приглашая гостей покататься на них.
– Я тебе про учебу объяснял, а ты меня развлекаться привела? – огорченно произнес парнишка.
– Как сказать. – загадочно ответила кукла. – Залезай. – добавила она и, не дожидаясь мальчика, первая забралась на хорошенькое бело-голубое облако.
Митя шмыгнул носом, грустно усмехнулся и последовал примеру. Небесные подушки оказались очень упругими, и чтобы не свалиться с них, нужно было держаться за невидимые снизу поручни.
– Начинаем урок! – воскликнула Софи, лихо промчавшись над гладью воды и помахав рукой своему другу.
– Урок? – переспросил мальчик, пытаясь удержаться на облаке, которое взметнулось вверх.
– Почему нет? – игриво произнесла кукла. – Только не трясись от страха, а попробуй представить, что летишь.
Парнишка с трудом представлял, как можно было довериться этому пушистому небесному мустангу, который казалось только и мечтает о том, чтобы скинуть его в воду.
Подлетев поближе, Софи объяснила, что будет говорить слова, а Митя должен будет их повторять, но запомнить сможет лишь в том случае, если будет как птица парить в небе, напевая их как песню.