Радуга
Шрифт:
Однако домой он попал только через три часа. По дороге в глаза бросилась вывеска "Арт-материалы. Все для художников." Он зашел в магазин и занялся выбором материалов, красок, кистей, Все это заняло у него с непривычки долгое время. Цены, правда, неприятно удивили, но, в конце концов, он нашел все необходимое и домой приехал груженый холстами, мольбертом и тюбиками с краской. Коробка с акварелью заняла почетное место на самом верху башни из художественных принадлежностей.
"Сколько же я не рисовал? Даже представить страшно. С Италии, наверное. Лет пять-шесть наверное, не иначе... Иногда чертил что-то в записной
В детстве он ходил в Художественную школу, а по окончанию десятого класса решил поступать в худучилище. Но в его семье все были юристами, и когда стал вопрос о поступлении и он заявил о своем намерении, родителей чуть удар не хватил. Единственный сын он должен был продолжить династию и стать юристом уже в четвертом поколении. Его мечта была отметена и положена на полку памяти, покрылась пылью и где-то затерялась. Он даже и не вспоминал о ней, до вчерашнего дня, а сейчас, выпив чашку чая, счастливый закреплял лист и разводил краски. Да, счастливый, полный лихорадочного возбуждения, энергии. Ощущение было таким сильным, что ему на секунду показалось, что если бы он не возьмет в руку кисть и не начнет писать, что произойдет что-то страшное. А еще он боялся не успеть. Образы теснились в его голове, казалось, они только и ждали этого момента, что бы прорваться и выплеснуться на лист.
Вначале рука заново узнавала, чувствовала , водила. Прошло некоторое время прежде чем он снова стал чувствовать, так как раньше. Кисть вновь стала продолжением руки И только потом он закрепил новый лист и стал работать акварелью.
Анна Васильевна пришла с продуктами в девять утра. Сегодня она не занималась уборкой, а просто приносила продукты. Оставив сумки в кухне, она решила проветрить квартиру и открыть окно в кабинете.
Дмитрий Константинович лежал на диване, свернувшись калачиком, положив под голову ладонь. На столе были разбросаны тюбики с красками, палитра, кисти и карандаши, а на мольберте был прикреплен лист бумаги.
Анна Васильевна , боясь потревожить его сон, на цыпочках подошла к мольберту и увидела ночной город. Сквозь стекло с каплями дождя проступали очертания домов, аллея деревьев , старый мост. Только в одном доме горел свет. Остальные были погружены в темноту. Деревья и очертания моста тонули с темной влажной синей дымке. Только эти огни и жили на картине, притягивали взгляд и заставляли возвращаться к ним снова и снова., вглядываться в мокрое стекло, сквозь дождевые капли и темноту.
Анна Васильевна тихонько вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Только на кухне она заметила, что движется все еще на носочках, усмехнулась и, стараясь не шуршать пакетами, стала выгружать продукты.
То, что Дмитрий Константинович был дома в субботу, а не на работе было само по себе чудом. За все годы, что она занималась его хозяйством, таких случаев можно было пересчитать по пальцам одной руки, а то, что он мог рисовать, в ее голове никак не укладывалось.
– Надо же, чего только не происходит.
– говорила она потом своей соседке.
– Приличный человек, аккуратный такой, а вот поглядишь ты, ерундой занимается. Хотя на моей памяти, это в первый раз. Может, переутомился?
Как бы там не было, но когда Дмитрий Константинович проснулся около 12 часов дня, настроение у него было отличным. Какое-то время он сидел на диване, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом перевел взгляд на мольберт и ... улыбнулся.
После чашки крепкого кофе, он перебрал свои работы: некоторые забраковал, другие - отложил дорабатывать и только пейзаж ночного города он счел неплохим.
Потом он решил пополнить свои запасы цветных карандашей. Карандаш всегда был его любимым "инструментом". К ним присоединилась пастель и набор бумаги для нее. Из магазина он вышел с ощущением, что теперь, придя домой, он будет делать только одно - работать.
Увы, этой мечте не суждено было сбыться. У дверей своей квартиры он увидел невысокую полноватую женщину, а рядом с ней, держа в руках машинку, малыша лет пяти.
– Вы ко мне?
– вежливо спросил он.
– Ага. Видимо в тебе. Ты ведь , Димка?- спросила женщина, поправляя рукой волосы.
Так его не называли уже лет двадцать.
– Да. А мы с вами разве знакомы?
– и, прищурившись, он внимательно стал ее рассматривать.
Круглое приятное лицо с веснушками, синие глаза и задорно вздернутый носик, полные губы. Что-то знакомое шевельнулось в его памяти, шевельнулось и пропало. Нет, он не помнил, кто она.
– Не узнал? Я- Марина, внучка Зои Петровны. Мы раньше в соседней квартире жили, а потом переехали. Ну, ты даешь! Не узнал! Я , как ты дверь открыл, сразу тебя признала, даже от сердца отлегло, боялась, что здесь другие люди живут. Столько ведь времени утекло.
– Марина? Да, действительно...
– только сейчас в голове прояснилось, и он приветливо улыбнулся и широко распахнул дверь.
– Ты, может, пройдешь? Как у тебя дела?
– Прекрасно. Слушай, потом все расскажу. Ты вот что, сейчас ведь дома?
– он согласно кивнул.- В бабушкиной квартире теперь моя сестрица живет. Она сюда на этой неделе въехала. Я к ней пришла, хотела ей Пашку оставить до завтра. А то у меня поход в ресторан с мужем намечается - годовщина у нас, ну ты понимаешь. А я еще в салон должна забежать: прическа, маникюр... Вообщем, я приехала с Пашкой, а ее нет.
– Звонить не пробовала?
– кажется, он уже понял, что этой Марине от него требуется и это очень ему не нравилось.
– Конечно. Я утром звонила, она сказала, что б я с ним к пяти приезжала, но у меня не получилось, пока собралась, потом Пашка есть захотел... Вообщем, мы приехали, а ее нет. Ты с ним не посидишь часок? Ну, может и меньше. Она должна скоро прийти. А Пашка - он смирный пацан. Он машинку взял с собой, телек ему включишь и порядок. Продержишься часик. Выручай, у меня ведь годовщина...
Марина слегка склонила голову набок и просящее посмотрела на него своими синими глазами, при этом подталкивая к нему Пашку в джинсовом комбинезончике с грузовиком и рюкзачком за спиной.
– Марин, я ведь не могу с детьми. У меня своих нет. Я честно, не знаю, что с ними делать.
– Говорю же, он смирный. Хлопот с ним не много, а потом Наташка скоро придет, я ей уже звонила, она в редакцию поехала, но скоро будет. Обещала не задерживаться. Соглашайся. Ну, все, Пашик, побудешь вот с этим дядей . Его Димой зовут. А тетя Наташа скоро приедет и тебя заберет. Позвони мне, телефон я положила в рюкзак, а то она может закрутиться и забыть.