Радуга
Шрифт:
Он поднял глаза на Сергея:
– Вы у нас архитектор или где? На вас теперь и генплан новостроек, и благоустройство, и развитие…
– Да, конечно. Просто это новое.
– Ну да, ну да! Занесете в каталог «проснувшиеся», какие обнаружите – должны же мы знать изменения в жилом фонде в зоне нашей ответственности. Да и вам просто интересно будет посмотреть все самому. Завтра подходите к десяти, Коля с машиной – в вашем подчинении.
– Семен Ефремович, ну какой же руководитель из новичка?
Ганецкий подмигнул:
– Вдумчивый!
Село лежало в голубом мареве. Сергей попросил остановить машину и вышел наружу. С холма открывался вид на заросшее камышом озеро. Полудугою оно охватывало цветущие сады, в которых по черепичные и соломенные крыши тонули хаты. Сверху хорошо были видны ивы и камыш на озере, колеблемые ветром, однако деревья в садах были неподвижны.
– А в само село мы можем заехать или зайти?
Николай кивнул:
– Если хотите, пойду с вами – вам по первому разу непривычно будет. Тут дел-то всего – галочку поставить и двигать дальше, в сторону Борового. Это во-он туда! Идемте?
Голубоватая дымка начиналась на границе заборов, садов и ухоженных огородиков.
– Ныряем, Сергей Сергеевич!
Сергей сделал пару шагов и глубоко вдохнул. Дышалось немного по-другому, как будто накануне грозы или в барокамере.
– Чувствуете, ага? – спросил Николай. – Это безвредно и неопасно, только идти лучше не спеша.
Цветущие и тяжелые от плодов ветви деревьев свешивались на узкие улочки, где мощеные камнем, а где полузаросшие травой. Кусты сирени за низкими заборами открывали маленькие ухоженные дворики с мальвами и георгинами под окнами, хозяйственными постройками в глубине и забытыми в густой тени детскими стульчиками.
Сергей открыл ближайшую калитку и вошел во двор. Ветка цветущего абрикоса скользнула по его лицу, и он вдруг понял, что цветы не пахнут. Никак. Он подошел к двери, взялся за ручку и почувствовал, что ему расхотелось входить. Сквозь чистенькое окошко был виден кувшин на подоконнике и краешек стола под скатертью в полоску. Дом спал и ждал своих хозяев. Сергею почему-то стало стыдно.
– Возвращаемся, Коля.
– Да, Сергей Сергеевич. До Борового к вечеру доберемся, там заночуем. По дороге успеем еще пару-тройку номеров проверить.
Боровое было большим селом, скорее, даже поселком. Местный голова радушно просил остановиться именно у него:
– Бобылем живу, один в трех комнатах, так что не стесните никак. Мы с женой покойной всегда гостей любили, изволите видеть. Если угодно освежиться с дороги, душ налево по коридору. А я тем временем с ужином разберусь.
– Валериан Дмитриевич, да мы вам поможем сейчас.
– Не беспокойтесь, молодые люди. Вся готовка заключается только в том, чтобы подогреть да сервировать. Лукинична ко мне приходит куховарить, спасибо ей. Я и сам мог бы, да люди уговорили – дескать, ноблесс оближ!
После ужина хозяин достал большую терракотовую пепельницу и настоял, чтобы, вопреки сельскому обычаю, курили в доме:
– Раньше жена со мною безуспешно боролась, а нынче некому. К тому же, привык еще там ночами работать – Академия в прежние времена много издавала, знаете ли. А без трубочки мне думается хуже. После уже – для себя писал, в стол…
– Вы – ученый? – с любопытством спросил Николай.
– Историк, - ответил хозяин без упоминания ученой степени и звания, - специализировался по Древнему Востоку. Теперь по мере сил любопытствую о здешнем мире.
– Как хорошо, что мы встретились! – обрадовался Сергей. – У меня уже столько вопросов накопилось!
– У меня тоже, Сергей! Впрочем, прошу, прошу.
– А вы просто расскажите все, что знаете об этом мире.
– Давайте так: вначале – синопсис, а пожелаете подробностей – вопросами меня направите, не сочтите за невежливость. Итак… География, животный и растительный мир в основном соответствуют земным.
– В основном?
– Биологи, те с кем я общался, отмечают отсутствие патогенных микроорганизмов и вирусов. Геологические формации заставляют предположить, что этот мир не формировался подобно земному, а был – позволю себе терминологическую вольность – спроектирован. В дополнение к последнему упомяну отсутствие так называемого культурного слоя. До нас этот мир не знал человека. История же нашей экспансии не превышает пятидесяти лет. Точная дата и первопроходцы, так сказать, пока не установлены.
Сергей постарался освоиться с услышанным. Валериан Дмитриевич с молчаливым дружелюбием попыхивал трубочкой.
– Спящие Села – судя по имеющимся сведениям, их очень и очень много. Эти люди куда-то ушли? И почему?
– Люди там никогда не жили.
– Этого не может быть! Дома не выглядят «новоделами», по этим улочкам явно ходили люди, калитки носят следы рук, которые их открывали, а вещи в домах помнят своих прежних хозяев. Сады, огороды, аккуратные грядки и цветники – так невозможно ни спроектировать, ни сымитировать! Это же очевидно!
Валериан Дмитриевич побарабанил пальцами по краю стола:
– Сергей, скажите, вы любите своих детей?
– Да, очень!
– Превосходно! Вы – архитектор, зодчий. Любя своих детей, зная их наклонности и душевные потребности – скажите, вы смогли бы создать для них дом, в котором им всегда будет хорошо, наполнить его любимыми игрушками и вещами, которые будут напоминать им о вас с матерью, о тех, кто был до вас? А теперь представьте, что ваши возможности безграничны. И безграничны ваша любовь к ним, знание их натуры и глубинных стремлений души. Вряд ли вы захотите оставить на таком своем творении печать своего всевластия. Вряд ли вы захотите, чтобы дети ваши чувствовали себя в нем нахлебниками, живущими из милости.
– Да, я понимаю вас…
– Коля, скажите вы: что такое родительский дом, родной дом?
– Наверное, место, в котором я был всегда и куда хочу всегда. А еще где меня любят и ждут.
– Этот дом всегда ждал нас.
– Интересно, а кто создал его – инопланетяне, сверхцивилизация будущего или Бог?
– Коля, вы можете себе представить инопланетную цивилизацию, столь бесконечно глубоко постигшую суть человека и любящую его? Я, например, с большим трудом. Касаемо же прочих ваших гипотез – так уж ли это важно?