Рафаэль и бабы-жабы
Шрифт:
– Рафаэль у нас аристократ, уникум, дамский поклонник и сердцеед. Казанова ему и в подметки не годится, пусть отдыхает. Он знает, каким способом взять неприступную крепость, чем обворожит женщину, – заметила Тамила и, оттеснив соседа, пылко обняла гостью.– Здравствуй, Виолочка, душечка. Ты, как всегда, великолепна и неотразима. Сколько лет, сколько зим, хотя и живем в одном городе, а в суете дел нет времени для встреч.
Когда они аккуратно, чтобы не замарать друг друга помадой, поцеловались, Швец представила хозяина:
– Знакомьтесь,
На стенах висело десятка два картин с пейзажами крымской природы, архитектурных достопримечательностей и рисунков с изображением пса.
– Тамила, голубушка, не оскорбляй и не унижай художника, человека творческого труда, мастера кисти, – упрекнула Баляс.– Я сразу обратила внимание на картины, словно на вернисаж в музей, попала. Вы, наверное, и портреты рисуете? Могу сделать заказ и позировать. Но, конечно, не в качестве натурщицы. Перед чужими мужчинами грешно обнажать свои прелести.
– Посчитал бы за честь, но в последние годы я занимался реставрацией старых полотен и антиквариата, – замялся Суховей, прикоснувшись губами к ее холеной руке. До пенсии, а сейчас очень редко обращаются с заказами и просьбами, в основном работал в картинных галереях и в музеях, восстанавливал чужие картины. В общем, выполнял функции врача, лечащего произведения искусства. А свои картины и рисунки творил на досуге, когда посещало вдохновение.
– Как это интересно и благородно, сохранять для людей шедевры живописи, – похвалила Виола Леопольдовна. Следом за хозяином и подругой прошла в гостиную. Остановилась, увидев богато сервированный стол.
– О-о, столовое серебро! – восхитилась гостья, рассматривая набор сервиса с вензелями. – Почему на восемь персон, мы еще кого-то ждем в гости?
Художник смутился и часто заморгал, не зная, что ответить, с надеждой поглядел на соседку.
– Натюрморт для красоты и гармонии, – ответила Швец.
– Как в лучших домах Парижа, – улыбнулась гостья находчивости подруги.
– Естественно, ведь в жилах Рафаэля течет дворянская кровь, – сообщила Швец. – Если бы не Октябрьская революция и Советская власть, то мы сейчас общались бы с богатым владельцем дворца или поместья. Тогда бы, Виола, отпала потребность в твоих услугах. Да и вряд ли бы нас судьба свела. У него был бы совершенно другой круг общения – венценосные особы из стран, где сохранились монархии, короли и королевы, принцы и принцессы, князья, графы, бароны и баронессы…
– Тамила Львовна, не преувеличивайте. Я – скромный художник без амбиций и претензий, – смутился Суховей.
– Подруга, ты не разбираешься в маркетинге и мониторинге, – властно произнесла риелтор. – Мои услуги всегда востребованы. Во все времена при любой власти и режимах люди покупают и продают недвижимость– замки, дворцы, дома, квартиры, дачи, кемпинги, эллинги, гаражи… Поэтому безработица мне не грозит. Правда, бывают исключения, когда во время революций, бандитского беспредела и рейдерских атак, недвижимость захватывают силой и мошенничеством, но вам Евдоким Саввич, такой исход не угрожает. Будете иметь дело с опытной профи.
– Премного благодарен. Любезно прошу вас отведать, что Бог послал,– жестом пригласил хозяин квартиры.
– Бог щедро послал. Ой, мои любимые «жабичи лапки»! – с восторгом воскликнула Баляс, плотоядно облизнула губы в перламутровой помаде, взирая глазами навыкате на французский деликатес.
– Виола, дорогая, прими на свою пышную «грудь», замори червячка, чтобы под ложечкой не сосало, – предложила Швец.
– Пить спиртное пока не буду, потому что при исполнении, а вот червячка заморю, потому что целый день на колесах, от клиентов отбоя нет, даже не успела, как следует пообедать.
Она вытерла салфеткой руки.
– Обожая французскую кухню и эстраду. От певцов Джо Дассена, Мирей Матье и Патрисии Каас в восторге. Люблю плотно покушать и музыку послушать. Она стимулирует аппетит. Евдоким Саввич, вы золотой человек, настоящий джентльмен, я готова вас расцеловать…
– Ваша подруга, Тамила Львовна, рекомендовала, а для меня слово и пожелание женщины – закон! – смутился лести Суховей. – Хотя есть особы, которые вызывают меня аллергию.
– Интересно, что за особы? – спросила риелтор.
– Мадам, извините за непарламентское выражение, но эти жирные коровы из собеса, ЖЭКа и БТИ только и ждут, когда я загнусь, чтобы захватить мою квартиру и все имущество, особенно, мою живопись. Выкусят! Я дал себе зарок жить до тех пор, пока будет жив мой Джим. Как только он околеет, то и мне хана.
– Разделяю вашу тревогу, – посочувствовала Виола Леопольдовна. – Что касается «жирных коров», то в моем присутствии впредь не оскорбляйте крупных женщин. Среди них немало порядочных и обаятельных. А насчет того, сколько кому лет отпущено, не тешьте себя иллюзиями, ведь человек лишь полагает, а Господь располагает. Никому не дано знать, когда настигнет смерть.
– Верно, – согласился он и заботливо предложил. – Вы кушайте на здоровье, а по мне, лягушка она и есть жаба зеленая, болотная под каким бы соусом, майонезом, кетчупом ее не подали. Недаром, говорят: сто лет мак не родил, и голода не было. Так и с лягушкой, пучеглазой квакухой… Лучше пейте красное вино, как это делают французы.
–О-о, Париж – мечта, обитель художников, поэтов, музыкантов и пылких любовников! – с восторгом произнесла Баляс. – Город мировой моды, парфюма, косметики, роскоши и… разврата. Знаменитого Анатоля Франса за блуд не посадили в Бастилию лишь потому, что он был сенатором…