Рафаэль

Уиннерс Ева

Кейн мог быть невидимым, когда хотел. Это была его сильная сторона.

“Ты понял”.

Я повесила трубку, пока мы ждали. Диего проделал хорошую работу, спрятав машину за другой припаркованной машиной, пока мы смотрели, как Сейлор села за руль, сосредоточившись на телефоне. Это не заняло у нее много времени, и она завела машину.

— Да начнутся игры, — объявил я.

Мы следили за ней два часа, прежде чем Диего начал ворчать. “Куда, черт возьми, она направляется? На нейтральную полосу? Это как дикий, дикий запад”.

Я усмехнулся. “

Отнюдь. Мы все еще в Мэриленде.

“Мадре де Диос, кто захочет здесь жить?” Диего пожаловался.

“Ну, по-видимому, около трехсот тысяч человек хотят жить в Западном Мэриленде”, - хихикнул я.

— Идиоты, — парировал Диего.

“Не потеряй женщину”, - предупредил я, отметив, что расстояние между ее машиной и нашей становится все больше.

Игнорируя все остальное, что Диего бормотал себе под нос, я набрала номер Нико. Он ответил после второго гудка.

“Рафаэль, что я могу для тебя сделать?”

Это было то, что мне нравилось в этом человеке. Никакой чуши.

— Мне нужно, чтобы вы связали свое местоположение с Сейлор Макхейл.

В трубке послышался его низкий смешок. — Ты уже потерял ее?

“Нет”. Я не собирался делиться с ним тем, что она ударила меня по яйцам. “Пожалуйста, следите за любыми поступающими угрозами или запросами в ее адрес”.

— Я предполагаю, что взрыв в Вашингтоне как-то связан с ней.

“Сантьяго Тихуана внес залог”.

“Черт”.

“Да, черт возьми”, - согласился я с этим чувством.

“ Они будут преследовать ее. Она не может быть там одна, — проворчал Нико.

Я полностью согласился. “Я слежу за ней, но я хочу быть в курсе всех остальных, кто может следить за ней”.

“Дай мне пять минут. Я установлю приложение в твой телефон. Ты сможешь видеть все, что я делаю в связи с ней”.

“ Превосходно. Спасибо.

Верный своему слову, мой телефон зазвонил, и что вы знаете. Конечный пункт назначения "Маленькой мисс Солнышко" высветился на моем телефоне. Казалось бы, мы должны были очутиться в горах Аппалачи.

“Мы собираемся насладиться видами Аппалачей”, - сказал я своим людям.

“Нормальные женщины бегут на пляж”, - проворчал Диего. “Но мы не смогли заполучить ни одну из них”.

Я уже могла сказать, что Диего любит горы.

Глава Шестнадцатая

МОРЯК

G

абриэль уже крепко спала. Это был долгий день, усталость давила на мои кости, но избавиться от тревоги внутри меня было невозможно. Я продолжал расхаживать взад-вперед, тишина в каюте была почти подавляющей.

Стрекот сверчков действовал мне на нервы. Уханье совы вызвало у меня желание подбросить что-нибудь в воздух. Это было нерационально. Это был страх.

Я облажался. Статья, которую я опубликовал, должна была обеспечить защиту. Представленные мной доказательства должны были быть достаточно убедительными, чтобы посадить Сантьяго Тихуану пожизненно.

Тогда план состоял в том, чтобы провести с ним переговоры — получить улики против моего отца.

Вместо этого я облажался во всем. Теперь я оказался в бегах. Безопасность Габриэля была на кону, и это была моя вина.

Паника охватила каждую клеточку меня. Я должна была проверить, как он. Убедиться, что с ним все в порядке. Я промчался через каюту и бесшумно открыл дверь в комнату, где он спал.

Я просунула голову и увидела, что он крепко спит. Он спал, раскинув руки и ноги, с легкой улыбкой на лице. Мой счастливый мальчик. Я бы сохранила эту улыбку на его лице. Чего бы мне это ни стоило.

Для Ани.

Она защищала меня, пожертвовала своим счастьем ради моего. Отец насиловал ее. Так много раз. Вместо того, чтобы защитить ее, он причинил ей боль. Я боялся темноты, всегда босиком шлепал по коридору в поисках ее, потому что быть с ней приносило утешение. Это дарило мне покой. Слышать ее дыхание, видеть, как она спит.

За исключением того момента, когда пришел монстр. Это была единственная причина, по которой она нахмурилась, когда я умолял ее переночевать в ее комнате.

“Просыпайся, морячок”. В голосе моей сестры звучала настойчивость. Мне нравилось слышать ее голос. Он был мягким, и когда она пела мне колыбельные, у меня внутри становилось тепло. Но когда ей было грустно, у нее сильно болело горло. По ее словам, оно сжималось слишком сильно. Поэтому я пел ей песни, которые выучил в детском саду. Я хотел, чтобы она почувствовала себя лучше.

Потому что я любил ее. Она никогда не кричала на меня. И она никогда не била. Мать и отец били. Они заставляли нас плакать; Аню больше, чем меня.

“Моряк, просыпайся”. Холодный воздух наполнил комнату, и мои глаза распахнулись. Я моргал снова и снова, сбитый с толку. “Ты должен спрятаться”.

Страх пронзил меня, и мое сердце ускорило ритм, с грохотом ударяясь о мою маленькую грудь.

Ритмичное шлепанье туфель по мраморному полу эхом разносилось по коридору.

“Мне страшно, Аня”, - тихонько захныкала я

Звук становился все ближе и ближе. “Под кроватью. Сейчас же!” Она затолкала меня под кровать. “Ни звука, Моряк. Что бы ни случилось, сиди тихо. Хорошо?”

Мои глаза горели, слезы текли по лицу, а из носа потекло. Я вытер их тыльной стороной ладони. — Я люблю тебя, Сэйл, — прошептала она.

— Я тоже люблю тебя, Аня.

Дверь скрипнула, и быстрым движением она сбросила одеяло с кровати, оставив меня в темноте. Страх был странной вещью. Оно поглотило тебя, как черная дыра, затягивая все глубже в преисподнюю.