Рагу из лосося
Шрифт:
— Прекрати истерику! Все не так страшно, как ты думаешь.
— Правильно. Все гораздо страшней.
— Доминик — не выход.
— А что — выход? Одной частью рассудка я понимаю, что схожу с ума, но другой…. Сделать ничего я не могу. Наверное, именно поэтому я куда-то падаю. Но пока еще не упал. Пока не упал.
Больше мы не говорили в тот день — до очередного отъезда Димы (студия, клубы, толпы людей, дела). А, собственно, что мы могли друг другу сказать? Ничего из того, что уже было сказано раньше.
Из прокуратуры Димы вернулся около одиннадцати часов утра. Я машинально взглянула на часы и все это так и отпечаталось в моей памяти. Мы оба чувствовали то, что в нашей жизни наступил перелом. Дима был бледен. Я догадывалась, что он вернется таким — белесым, как мел. Со странным лицом человека, еще не успевшего надеть привычную маску. Или потерявшим эту маску по дороге. А может она просто сама разлетелась на куски от непривычных обстоятельств и слов?
— Мне ясно дали понять, что я убил Сергея Сваранжи.
— Как это?
— Так и сказали. Вы, скорей всего, убили своего продюсера.
— А ты?
— А я сказал, что не убивал.
— Ты не должен был вести такой диалог без адвоката!
— Это не диалог, а монолог. Причем долгий и торжественный. Мне прочитали целую лекцию о том, сколько выгоды мне принесла смерть Сергея. При этом меня даже не захотели слушать. Я думаю, что это была самая обыкновенная психологическая атака. Запугивание. Как я отреагирую на это запугивание. Плюс психологический фактор: обыкновенный чиновник ставит на место звезду. Представляешь себе балдеж — обхамить и запугать того, кого ты видишь по телевизору? Этот мелкий серый чиновничек вовсю воспользовался своим правом. Пугал и хамил. Надо позвонить Вал. Евгу. Он обещал нанять мне крутого адвоката. Такого крутого, что даст им оторваться!
— Подожди со звонком, сначала расскажи. О чем тебя спрашивали?
— О тебе. Да, не удивляйся. О тебе. Этот тип считает, что ты изменяла мне с Сергеем. Они считают, что Сергей был очень богат и он тебе платил. Так же они считают, что Сергей был в тебя влюблен. Наверное, это правда. Наверное, Сергей всегда тебя любил…
— Почему ты так говоришь?
— Но мне все равно. Главное, что ты рядом. Знаешь, мне наплевать даже на то, если ты спала с Сергеем за моей спиной. Для меня это не имеет никакого значения. Я люблю тебя, а до остального мне дела нет…
— Дима, подожди! Что ты такое несешь?!
— Обидно только, что ты мне лгала. Ты ведь всегда говорила, что Сергей тебе противен.
— Но я тебе не лгала!
— Что бы ты теперь не сказала, я все равно буду сомневаться.
— Почему?
— Я видел фотографию. Следователь, этот самый серый хам Киреев, сказал, что это фотография из бумажника Сергея Сваранжи. Он все время носил ее с собой. Вряд ли кто-то станет носить в бумажнике снимок чужого ему человека. Поэтому они считают, что у меня был еще один мотив. Ревность. Знаешь, несколько дней назад, после концерта в клубе, один высокопоставленный бандит намекнул, что меня не посадят. Не посадят, если я откуплюсь. Я ведь звезда, правда? Значит, у меня должно быть очень много денег. Я просто отдам эти деньги и все пройдет. Как выразился тот тип «меня спокойно поймут». Представляешь? А если вдруг окажется, что таких денег у меня нет, что тогда? Мне почему-то не хочется обо всем этом думать.
— Дима, я не могла быть любовницей Сергея. Он встречался с другими женщинами. Кроме того, у него была постоянная женщина, к которой он долгое время ходил.
— Ничего подобного. В последнее время у Сергея не было постоянной женщины. Все свидетели утверждают это.
— Они ошибаются. Или не знают. Женщина была.
— Не морочь голову! Сергей был не из тех, кто мог иметь постоянную связь! Он не ужился даже со своей женой, с женщиной, подарившей ему единственного ребенка, Валю. В последние годы он вообще превратился в монстра. Впрочем, ну его к черту, этого Сергея, вместе с его постельными делами. Расскажи лучше про фотографию. Это ты ему подарила?
— Ничего я ему не дарила! Дима!
— А у меня твоей фотографии нет! Мне ты не подарила!
— Дима, я с тобой живу уже столько лет!
— Ну и что? Можно прожить с человеком долгие годы, и так и не узнать его до конца.
— О Господи… Что же мне делать, чтобы ты прекратил верить в эту ерунду!
— Ничего. Ровным счетом ничего. Просто будь рядом.
Но он был сломан. Я читала это по его глазам. Он был сломан, а я чувствовала себя так, словно сломали меня. Жестоко переломали по — живому.
Телефон Вал. Евга сначала не отвечал, затем отозвался на одной из шумных московских улиц.
— Ри, что ты хотела? Говори коротко, я очень занят.
— Задать один важный вопрос. Вы помните, как мы секретничали в машине?
— Хорошо, я понял. Через полчаса буду в офисе в «Белль». На третьем этаже. Подъезжай.
— Подождите! Я не помню код служебной двери. Вернее, я его вообще не знаю.
— Странно. А мне казалось, что ты знаешь.
— Откуда? Я ведь никогда не была в офисе Сергея. А как я пройду на третий этаж?
— Ровно через полчаса я открою тебе входную дверь.
Как угорелая, я влезла в первое попавшееся платье (не заметив на широкой юбке жирное пятно), комкая бумажку, на которой записала код служебной двери в клуб. Влетела в машину, нажала на газ…. И все равно я опоздала на двадцать минут, не рассчитав дорожных пробок. На лестничных пролетах служебного входа в бывший офис Сергея Сваранжи было прохладно и очень тихо. Гулко отражались мои шаги. Электронный замок действительно был открыт. Так же тихо и прохладно было на третьем. Я нерешительно остановилась возле входной двери, оглядывая помещение, где произошло убийство и где еще мне не довелось побывать. Интересно, где теперь будет обитать Вал. Евг.? По — прежнему в общем кабинете директоров или… Я не заметила, как открылась одна из дверей. Вал. Евг. Быстро шел навстречу мне по коридору.
— Ты опаздываешь!
— Попала в пробку, извините.
— Что ты хотела узнать? У меня очень мало времени!
— Мы будем разговаривать в коридоре?
— Любопытная, как все женщины! Скажи уж прямо, что хочешь зайти в тот кабинет.
— Хочу!
— Зачем?
— Ты не поверишь, но я никогда не была там, где произошло убийство. Он ведь не закрыт?
— Нет. Ладно, идем.
С отчаянно бьющимся сердцем я переступила порог. Комната как комната. Единственное несоответствие с рассказом следователя Киреева: теперь ролеты на окнах были подняты, и комнату заливал яркий дневной свет. Обогнув стол, Вал. Евг. уселся в кресло, как будто ничего не произошло. Я опустилась на диван возле стены. Подумав немного, Вал. Евг. вышел из-за начальственного стола и сел рядом со мной на диване.