Раковый корпус
Шрифт:
Такое решение редакции искренно меня облегчило: все исправления можно было тотчас уничтожить, вещь восстановить – как она уже отстукивалась на машинках, передавалась из рук в руки. Отпадала забота: как выдержать новый взрыв А. Т., когда он узнает, что вещь ходит. Мы были свободны друг от друга!
Но всего этого я не объявил драматически, потому что лагерное воспитание не велит объявлять вперёд свои намерения, а сразу и молча действовать. И я только то сказал, что договора пока не подпишу, а рукопись заберу. <…>
Однако не прошло и месяца, как Твардовский через родственницу моей жены Веронику Туркину срочно вызвал меня. Меня, как всегда, “не нашли”, но 3 августа я оказался в Москве и узнал: донеслось до А. Т., что ходит мой “Раковый корпус”, и разгневан он выше всякой меры; только хочет убедиться, что не я, конечно, пустил
Я не поехал на вызов Твардовского, а написал ему так:
“…Если вы взволнованы, что повесть эта стала известна не только редакции «Нового мира», то… я должен был бы выразить удивление… Это право всякого автора, и было бы странно, если бы вы намерились лишить меня его. К тому же, я не могу допустить, чтобы «Раковый корпус» повторил печальный путь романа: сперва неопределённо-долгое ожидание, просьбы к автору от редакции никому не давать его читать, затем роман потерян и для меня и для читателей, но распространяется по какому-то закрытому списку…”» [28]
28
А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 144–149.
Забрав рукопись из «Нового мира», А. С. предложил её ленинградскому журналу «Звезда» и казахстанскому «Простору». В начале 1967 г. ответил на пожелания редакции «Простора»: «Убрать длинноты я не могу по той причине, что я их там не вижу, иначе убрал бы ещё до посылки рукописи в редакцию. “Довести до кондиции” также не могу, ибо не знаю уровня кондиции, принятой в Вашем журнале, а по мне “кондиция” удовлетворительна и такая. Прошу Вас конкретно указать, что для Вас в рукописи неприемлемо, либо вернуть рукопись» [29] . С такой же просьбой автор обратился в редакцию «Звезды». Ответа не последовало. А еженедельники «Литературная Россия», «Радио и телевидение» не рискнули напечатать даже главу из «Ракового корпуса» [30] .
29
Наталья Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 281.
30
Наталья Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 246.
На вопрос японского корреспондента Седзе Комото о «Раковом корпусе» А. С. ответил (15 ноября 1966):
«“Раковый корпус” – это повесть объёмом в 25 печатных листов, состоит из двух частей. Часть 1-ю я закончил весной 1966, но ещё не сумел найти для неё издателя. Часть 2-ю надеюсь закончить вскоре. Действие повести происходит в 1955, в онкологической клинике крупного южного советского города. Я сам лежал там, будучи при смерти, и использую свои личные впечатления. Впрочем, повесть – не только о больнице, потому что при художественном подходе всякое частное явление становится, если пользоваться математическим сравнением, “связкой плоскостей”: множество жизненных плоскостей неожиданно пересекаются в избранной точке» [31] .
31
А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 595.
Три месяца пролежала 1-я часть «Ракового корпуса» у секретаря столичного отделения Союза писателей генерал-лейтенанта КГБ В. Н. Ильина, прежде чем на 16 ноября 1966 г. было назначено её обсуждение в Малом зале Центрального Дома литераторов на расширенном заседании бюро секции прозы Московской писательской организации. Председательствовал Г. С. Берёзко. Выступили А. М. Борщаговский, В. А. Каверин, И. Ф. Винниченко, Н. А. Асанов, А. М. Медников, Л. И. Славин, З. С. Кедрина, Л. Р. Кабо, Б. М. Сарнов, Ю. Ф. Карякин, Е. Ю. Мальцев, П. А. Сажин, Е. Б. Тагер, А. М. Турков, Г. Я. Бакланов. Чаще всего в связи с повестью А. С. упоминалась повесть Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича», но также госпиталь на Бородинском поле (из «Войны и мира») и тюремная палата (из «Воскресения»). Кроме Кедриной, «общественной обвинительницы» на недавнем процессе А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля, никто не посмел явиться для открытого спора, да и она вынуждена была подлаживаться под общее настроение. Правда, некоторые ораторы, как повелось, сочли своим долгом высказать автору различные пожелания с редакторско-цензорским уклоном (порой взаимоисключающие).
«И превратилось обсуждение не в бой, как ждалось, а в триумф и провозвещение некой новой литературы – ещё никем не определённой, никем не проанализированной, но жадно ожидаемой всеми. Она, как заявил Каверин в отличной смелой речи (да уж много лет им можно было смело, чего они ждали!), придёт на смену прежней рептильной литературе» [32] .
Отлично понимая, что главная цель дискуссии – помочь продвижению «Ракового корпуса» в печать, члены бюро приняли решение «просить ускорить издание этого произведения» [33] . А. С. спросил, может ли секция прозы обсудить и 2-ю часть повести, когда она будет написана. Берёзко ему ответил: «Обязательно». Однако и просьба бюро оказалась безрезультатной, и обещание его председателя напрасным.
32
А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 151.
33
Слово пробивает себе дорогу: Сборник статей и документов об А. И. Солженицыне. 1962–1974. М.: Русский путь, 1998. С. 297.
30 ноября 1966 г., выступая в Институте востоковедения, А. С. прочитал из «Ракового корпуса» главу 6-ю («История анализа») и главу 16-ю («Несуразности»). Перед чтением сказал: «Первую часть повести я окончил весной. Я послал текст в журнал “Новый мир”, но он не был принят. Однако повесть прочли и одобрили в различных литературных инстанциях и рекомендовали к печати. Впрочем, это ещё не значит, что она будет опуб ликована. Судьба этой повести ещё не ясна» [34] . Отвечая на вопрос, автобиографичен ли Костоглотов, автор был краток: «Я не смешиваю себя ни с одним из персонажей повести» [35] .
34
Александр Солженицын. Публицистика. Т. 2. С. 20.
35
Александр Солженицын. Публицистика. Т. 2. С. 25.
Промежуточный вариант 2-й части «Ракового корпуса» А. С. решил передать А. Т. Твардовскому в феврале 1967 г.:
«Мне кажется справедливым предложить Вам быть первым читателем второй части “Ракового корпуса”, если Вы, конечно, этого захотите.
Текст ещё подвергнется шлифовке, я пока не предлагаю читать повесть всей редакции “Нового мира”, но мнение Лакшина меня также очень бы интересовало.
Пользуюсь случаем заверить Вас, что несостоявшееся наше сотрудничество по 1-й части повести никак не повлияло на моё отношение к “Новому миру”. Я по-прежнему с полной симпатией слежу за позицией и деятельностью журнала. Но обстановка общелитературная слишком крута для меня, чтобы я мог разрешить себе и дальше ту пассивную позицию, которую занимал четыре года» [36] .
36
Наталья Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 272.
Через месяц, 16 марта 1967 г., А. С. был у Твардовского, но в полуторачасовой беседе с глазу на глаз меньше всего было речи о «Раковом корпусе».
«Второй части “Корпуса” он высказал высшие похвалы; что это в три раза выше первой части. Но вот что… <…>
– …Но вот что: даже если бы печатание зависело целиком от одного меня – я бы не напечатал. <…> Там – неприятие советской власти. Вы ничего не хотите простить советской власти. <…> Вы – ничего не хотите забыть! Вы – слишком памятливы! <…> Ваша озлобленность уже вредит вашему мастерству. – (Почему ж 2-я часть вышла “в три раза лучше” той, которую он хотел печатать?) – На что вы рассчитываете? Вас не будет никто печатать» [37] .
37
А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 163, 164.
Закончив в феврале 1967 г. «Архипелаг ГУЛАГ», А. С. занялся отделкой обеих частей «Ракового корпуса». «Каждую страницу, перед тем как её печатать окончательно, я её ещё раз дотягиваю, если ещё могу, чтобы поднять её художественную высоту. Так доработан “Раковый корпус”, например <…>» – заметил А. С. в интервью с Хилтоном Крамером, критиком «Нью-Йорк Таймс» (20 апреля 1980) [38] .
В письме IV Всесоюзному съезду писателей (16 мая 1967) А. С. подытожил:
38
Александр Солженицын. Публицистика. Т. 2. С. 537.