Ралли «Конская голова» (сборник)
Шрифт:
С Быком Уандером было покончено, но пока что этого не видели в зале, не подозревали миллиарды телезрителей, сидящие у экранов, и уж если на то пошло, я и сам не знал. И хотя Бык еще передвигался, с трудом волоча ноги, он уже перестал что-либо соображать, и все его движения стали бессознательными.
Не могу не отдать ему должного: даже побежденный, Бык Уандер выглядел величественно. Я сам смертельно устал, но почему-то мне вспомнилась сцена, описанная в одной из древних книг, в которой на старого бизона нападал маленький степной волк. С перегрызанными сухожилиями, истекая
И я знал, что мне придется лишить Быка возможности проиграть с достоинством.
Теперь я уже не пританцовывал, а наносил удары: с левой, правой, с левой, левой, левой, опять с правой. Через мгновение он должен был упасть. И вдруг Джо Питкерн рассмеялся. Это был какой-то неловкий, неуверенный, истеричный смех. И в эту секунду с моих глаз как бы упала пелена. Я понял, что победил и что надо делать дальше.
Звякнул гонг.
В моем углу Джо приплясывал от возбуждения.
— Он готов, Фрэнк. Ты запросто мог его прикончить. Тебе придется это сделать. Сейчас последний период.
По-моему, я просто не имел права дышать так легко и свободно.
— Послушай, — сказал я. — Обязательно засмейся еще раз. Прямо в микрофон. И постарайся, чтобы твой смех звучал как можно естественнее.
Он не сразу понял, что я имел в виду.
Бык Уандер не восстановился за минуту отдыха — слишком много сил было отдано. Но Хоу Джонс послал его на ринг в отчаянной попытке использовать последний шанс. Ведь даже в полубессознательном состоянии один точный удар его могучего кулака мог решить исход поединка.
Если следовать древним инструкциям, то по логике вещей я должен был как можно скорее закончить бой нокаутом. Я этого не сделал.
Я нанес сильный удар правой в голову и, когда он начал падать, вошел в клинч. Поддержал его. К тому времени, как судья разъединил нас, у Быка хватило сил устоять на ногах.
Я вновь нанес удар, вошел в клинч, поддержал его и подмигнул через его плечо прямо в телекамеру и стоящим поблизости журналистам.
— Межпланетный Чемпион среди гладиаторов, — сказал я. — Величайший человек во всей Солнечной системе.
Потрясенный судья вновь разъединил нас. Я привстал на носки, пританцовывая, пародируя свои собственные движения первых периодов, и сделал вид, что наношу удар в голову. Бык опять чуть было не упал. Я пожал плечами, продолжая разыгрывать комедию, и нанес легкий удар, после чего опять вошел в клинч, не давая ему упасть.
Один из журналистов в первом ряду громко фыркнул. И тогда, наконец поняв, в чем дело, Джо Питкерн рассмеялся. Смех звучал издевательски.
Это было нелепо. Но я и не пытался вести себя с достоинством. Наоборот. Я валял дурака, как мог бегая вокруг Быка. Слегка задел его по левому, а потом правому уху. Встал прямо перед ним и аккуратно три раза стукнул по носу. И каждый раз, когда он начинал падать, я входил в клинч и поддерживал его.
Смех становился все громче.
Постепенно он перерос в рев, и я понял, что они смеются не только над человеком, который являлся чемпионом-убийцей Солнечной системы, — они смеялись над самой концепцией Гладиаторских Игр.
Я
Я устало посмотрел на лица людей, у которых от смеха по щекам катились слезы. Я сделал то, что задумал. С этой минуты Гладиаторские Игры прекратили свое существование. Это было очевидно. Любой фарс несовместим с чувством собственного достоинства, а подобные Игры отныне стали фарсом. Но, глядя на десятки тысяч людей, смеющихся над своим павшим Чемпионом, я не чувствовал себя с ними заодно.
Медленно повернувшись, я направился в свой угол, где меня ждала Дженнифер, спокойно сидя на стуле и сложив руки на коленях. Она смотрела мне в глаза.
Алексей Плудек
Отречение лорда Вилланина
(ЧССР)
Когда лорд Вилланин сложил свои полномочия председателя МОК на предпоследних Олимпийских играх, это вызвало всеобщее удивление. Возраст не мог служить помехой: всегда подтянутый, улыбчивый, неизменно корректный, он был энергичен и жизнелюбив. Тайный недуг не подтачивал его, в чертах не сказывалась усталость. И все же он в свое просьбе освободить его от занимаемого поста сослался именно на состояние здоровья.
Причина могла ввести в заблуждение весь мир, но отнюдь не тех, кто стал свидетелями закулисных интриг, имевших отношение к марафонскому забегу. До сих пор никто не решался рассказать о том, что тогда произошло. Я должен сделать это, хотя знаю обо всем из рассказов, но уверен в их правдивости. Мой долг — поведать об убийстве. Я знаю, что, если подобное обвинение необоснованно и нет достоверных улик, оно ненаказуемо по законам всех государств, но приведенные здесь подробности равносильны отпечаткам пальцев или съемкам скрытой камерой. Нельзя преследовать за размышления вслух, ну а можно ли их опровергнуть — судите сами.
За несколько дней до марафонского забега среди журналистов распространился слух о предстоящей сенсации. Информация исходила от японских корреспондентов, о которых в шутку говорят, что каждый второй из них — не шпион. Кто-то из них снял на сверхчувствительную пленку забег марафонца, который во время ночной тренировки пробежал всю трассу целиком. Ни один спортсмен не тратит столько сил перед соревнованиями. А тот вдобавок бежал босиком.
Как правило, марафонцы пробегают на тренировке не более двух-трех километров, преодолевая оставшуюся дистанцию на автомобиле, чтобы запечатлеть в памяти повороты, спуски и подъемы трассы. Только неискушенный дилетант пробежит за три дня до старта все эти сорок с лишним километров, да к тому же ночью! Такого в истории легкой атлетики еще не бывало.