Ранчо “Кобыла потерялась”
Шрифт:
Сначала к себе домой. Бедняжка Матильда! Как она должна была вздрогнуть, когда раздался телефонный звонок.
— Алло? Это ты? Я только что отправил к тебе машину. Когда вернусь, не знаю… Этой ночью? Наверняка нет… Завтра тоже… Может быть, через несколько дней…
Почему ему казалось, что она хитро улыбается? Голос ее звучал скорее нежно, чем иронично.
— Счастливого пути, Джон!..
Затем ей захотелось что-то добавить, она помолчала, но после довольно долгой паузы передумала и повторила:
— Счастливого пути… Главное, не простудись… Купи себе что-нибудь теплое.
Итак, она знала, куда он направлялся. Он обошел зал ожидания, дважды удостоверился, что посадку еще не объявляли, и только тогда снова попросил соединить его с Тусоном. Как он и думал, ему ответили «Занято».
Занято было и на четвертый раз, и на пятый — прежде чем он дозвонился, ему понадобилось ровно тридцать две минуты, так что когда наступил момент и появилась возможность сказать что бы то ни было, ярость обуревала его.
— Алло! Пегги!
Она узнала его по голосу. Она не могла его не узнать. Но Пегги не могла отказать себе в маленьком жестоком удовольствии и сухо спросила:
— Кто говорит?
— Джон…
И холодно, бесконечно жестко уточнила:
— Джон Эванс?
Пусть! У него не было времени на эти тонкие игры со старыми дамами с улицы О'Хары.
— Послушай, Пегги. Мне надо сказать тебе нечто важное, очень… Я думаю, я уверен, что ты ошиблась…
Она продолжала молчать, и ему захотелось заорать: «Индюшка, постарайся понять, что я тебе звоню, потому что люблю, что я твой лучший друг, что я хочу помешать тебе наделать новых глупостей… «
— Алло! Ты меня слушаешь!
— Да…
— Ты плохо поняла письмо. Я тоже его плохо понял, но по-другому.
Точнее, и ты, и я ошиблись в том, кому оно предназначалось…
Если бы он мог быть уверен! Внутренняя уверенность у него была. Уже в Бисбее он понял, что вдохновителем этой старой истории, которая уже никого не интересовала, разве что нескольких стариков, был Роналд Фелпс.
Буква в письме, та пресловутая буква, которую он принял за А, была Р или, может быть, Ф.
Роналд Фелпс.
Роналд Фелпс, который приказал Малышу Гарри найти в Санбурне верного убийцу.
Малыш Гарри сообщал об этом О'Харе, с которым у него были дела.
— Твой отец не платил Ромеро…
Тогда так жестоко, как могла говорить только она, Пегги проронила через какое-то время:
— Знаю…
— Как ты поняла?
— Будь ты женщиной, а не таким идиотом мужиком, ты бы тоже понял.
Куда ей было спешить в тишине своей гостиной или комнаты? Она не ждала самолета с минуты на минуту.
— Если женщина что-нибудь ищет, то делает со всей тщательностью.
Зеленый сундук был в твоем распоряжении целых три дня, а ты как сумасшедший носился по дорогам, вместо того чтобы листок за листком разобрать его содержимое. Но у меня-то хватило на это терпения, и между страничками программки я нашла конверт. Он в точности соответствует письму. Тот же почерк, так же выцвели чернила. На нем адрес моего отца…
Он чуть было не сказал, что простил старику Майку его молчание.
Потому что, в конце-то концов, предупрежденный о том, что должно было случиться, О'Хара не удосужился предупредить будущую жертву.
Хитрюга, она ждала, что Кэли Джон сам поднимет этот вопрос.
— Я к тебе зайду через несколько дней… — заявил он, не обратив на это внимания.
Теперь настала очередь Пегги прильнуть к телефонной трубке.
— Алло! Подожди, Джон! Ты меня слушаешь? На конверте еще было кое-что…
— Что?
Тогда она хохотнула, как чревовещательница:
— Марка, идиот! Счастливого пути!
Она повесила трубку. Объявили посадку в самолет, который виднелся за большими стеклами. Оглушенный, не понимая, что она хотела сказать, он заторопился к выходу. Она не шутила и не собиралась его обнадеживать. Он уселся в одно из кресел, еще не понимая, что услышал.
«Марка, идиот! «
Вдруг, когда ему застегнули ремни, он понял. Раз на конверте была марка, значит, письмо не было отправлено с нарочным, а пошло по почте.
На нем была дата — 13 августа. Засада была запланирована на 15-е. Ну а в те времена, особенно в Санбурне, почта работала плохо.
О'Хара был негодяй, это правда. Его правильно называли «этот негодяй Майк», и старику, может быть, это доставляло некоторое удовольствие.
Тем не менее в то время не было человека, который бы мог обвинить его, что он убил кого-нибудь из засады. Он скорее бы расправился с кем угодно собственноручно — недаром так гордился своими кулачищами.
Что же касается зарабатывания денег не обязательно честными средствами, это — другое дело.
Самолет, который летел над горным цирком, легко качало; Джон сидел прикрыв глаза, его укачивало, и он начал слабо улыбаться, «ангельской», как говорила его мать, когда он был маленьким, улыбкой.
Он нежно подсмеивался над Пегги Клам. Он видел, как она утром в воскресенье, под струями дождя, едет на машине на ранчо «Кобыла потерялась», ищет клад около оконного наличника, роется в вещах в его комнате…
«Она должна была все-таки хорошенько трусить»… — думал он.
А китаец! Это неожиданное появление китайца, который, по всей видимости, подошел бесшумно, как он имел обыкновение, и вдруг предстал перед ней. Джон представил себе, как шла торговля, как согласился Чайна Кинг, который, наверное, нее сундук в машину.
«Чертова Пегги»!
Он ее очень любил. Он всегда ее любил. Он давно уже вбил себе в голову одну мысль, мысль, которую сам называл стариковской. К несчастью, ее воплощению кое-что мешало. Пегги была ужасно богата.