Рандеву с водяным
Шрифт:
— Да, скорей всего, ты просто не обратила на фотографию самого преступника никакого внимания, — предположила Мариша. — Может быть, она была совсем маленькая. Наклеена где-нибудь в углу. Вот ты и не заметила.
Я молча пожала плечами.
— В разных судах, конечно, могут быть свои порядки, — сказала я.
— Вот и чудно, — вздохнула с облегчением Мариша. — Значит, ты согласна, что завтра нам необходимо съездить в Новгород.
— Хорошо, — пробормотала я. — Завтра поедем. А кстати, ты знаешь фамилию сестры Елизаветы Михайловны?
— Угу, — пробормотала Мариша. —
— Похоже, ты уже знаешь все, кроме фамилии того несчастного, который преследовал Семена, — сказала я. — Но у меня в голове не укладывается, как ты собираешься искать в архиве Новгорода это давно положенное на полку дело, если даже не знаешь фамилии главного обвиняемого.
— Говорила же я тебе, что нужно остаться в Пскове! — набросилась на меня Мариша. — Вместе с Татьяной мы бы как-нибудь нашли способ заглянуть в дело Семена, несмотря на то, что Жихарев тоже послал в архив своих людей.
Я молчала. Возразить было нечего. И я сгорала от стыда, что предпочла свидание с Делоном нашему общему с Маришей делу. Да еще явится ли этот Делон? Да и, если разобраться, зачем он мне вообще нужен? Но неожиданно раздался телефонный звонок и оторвал меня от мрачных мыслей.
— Иди, — сказала Мариша. — Твой красавец небось звонит.
Но она ошиблась. Звонил вовсе не Делон. Звонила моя подруга Юлька, та самая, на работе папы которой стоял факс.
— Слушай, Даша, — недоуменно сказала Юлька, забыв даже поздороваться, — мне только что звонил мой папа. Он уверяет, что ему час назад пришел факс на твое имя. Такое может быть?
— Может! — обрадовалась я. — Если это факс уголовного дела, то вполне может быть.
— Та-ак! — протянула подруга. — Опять что-то расследуете? Надеюсь, ничего опасного для жизни?
Я промолчала, а Юлька вздохнула.
— Ну ясно, — сказала наконец она. — Могла бы и не спрашивать. Ладно, позвоню сейчас папе и скажу, чтобы он взял полученное письмо домой. А то он, бедный, уже час сидит на работе и не знает, что ему с ним делать дальше.
— Лучше я сама позвоню, — сказала я. — И мы с ним сразу договоримся, где сможем сегодня встретиться, чтобы он передал мне бумаги.
— Ладно, — согласилась Юлька. — Но знаешь, ты в следующий раз, прежде чем пользоваться папиным факсом, сначала все-таки предупреждай его. А то он мне целый выговор сделал.
Я позвонила Юлькиному отцу на работу. И, как ни странно, мне он ни словом не заикнулся о своем недовольстве. Даже наоборот, мне показалось, что он рад избавиться наконец от странной бумаги. Мы договорились с ним, что Мариша будет ждать его через сорок минут возле Парка Победы.
— А ты сиди дома и жди звонка от Делона, — велела мне Мариша, уходя. — Может быть, я насчет него и ошибаюсь. И от него будет хоть какая-то польза.
Но она не ошиблась. Мариша съездила, получила от Юлькиного отца факс, вернулась обратно, а от Делона не было ни слуха ни духа.
— Видишь! — обрадовалась Мариша. — Я же тебе говорила, что он очень необязательный и ненадежный тип.
Я кивнула. За последние полтора часа у меня было достаточно времени, чтобы переосмыслить свое отношение к жизни. И свое отношение к Делону, в частности. Теперь я была полностью солидарна с мнением Мариши. И, избавившись от разногласий, мы склонились к письму, полученному от Татьяны из Пскова. Это не было уголовное дело все целиком. В начале своего послания Татьяна писала:
«Дорогие девочки, я очень рада, что могу прислать вам это письмо уже сегодня. По счастливой случайности, тетка одной из моих постоянных пациенток работает в том самом архиве. И она помогла мне проникнуть в него уже сегодня. Но взять с собой уголовное дело не получилось. Она сказала, что завтра из Главка намечается какая-то ревизия. И что ей специально позвонили, чтобы она привела все дела в порядок. Так что она позволила мне лишь пролистать дело моего брата. Но главное я сумела запомнить. Фамилия того человека, который преследовал в свое время Семена, в деле не указана. Но зато есть фамилия того мальчика, который скончался в результате несчастного случая. Его фамилия Ковальчук. Игорь Ковальчук. Думаю, что и у его отца была та же фамилия. Кстати, в деле был указан их адрес. Я уже наведалась туда и опросила соседей. Но ни о каких Ковальчуках там не слышали. Должно быть, они съехали тогда же, больше двадцати лет назад. Желаю вам удачи. Татьяна».
— В самом деле удачно вышло, что она раздобыла дело уже сегодня, — сказала я. — Завтра бы ей фиг чего обломилось. Уверена, что эта ревизия, о которой твердила тетка из архива, и есть человек Жихарева.
— Угу, — кивнула Мариша. — Жаль, фотографии старшего Ковальчука нет.
— Далась тебе эта фотография! — возмутилась я.
— А как, по-твоему, мы сможем его вычислить и поймать? — сердито спросила Мариша. — И потом, если он задумал отомстить Семену — Михаилу за смерть своего сына, то не ограничится убийством одного Михаила. Он попытается добраться и до сестер Цветиковых. Конечно, пока они сидят дома, они в относительной безопасности. Но не будут же они там сидеть всю жизнь.
— Слушай, тут все говорят об отце этого погибшего мальчика, — сказала я. — А о его матери ни слова. Ее что, у ребенка вообще не было?
— Можно позвонить Татьяне и узнать, — сказала Мариша. — Заодно и поблагодарим ее за оперативность.
Мы позвонили Татьяне в Псков. Она оказалась дома и очень обрадовалась, что ее факс благополучно дошел до нас. Но на вопрос о матери погибшего мальчика она надолго задумалась.
— Я не уверена, но мне кажется, что матери во время аварии в автобусе не было, — сказала она. — Поэтому она и в деле не фигурирует.
— А потом? — спросила я. — Потом она вас угрозами, по примеру своего мужа, не преследовала?
— Нет, — ответила Татьяна. — И вот почему. Я теперь вспомнила: когда Ковальчук звонил Семену в очередной раз с проклятиями, к телефону подошла я. И я помню, что Ковальчук упомянул, что Семен не только убил его сына, но и почти погубил жену. Что она сошла с ума или что-то в этом роде. Во всяком случае, после случившегося она была тяжело больна, попала в больницу, и врачи опасались за ее рассудок.