Ранние рассветы
Шрифт:
— Посиди с нами, — сказала вдруг Аника, раскручивая перед собой банку с засохшей сгущёнкой.
Свежий ветер тыкался в ноги. Ей хотелось снова в кровать, накрыться одеялом и спать, спать. Маша собиралась уже отказаться, но закашлялась, снова махнула рукой и села. Лишний стул, к её удивлению, уже был придвинут к тумбе.
— Мы тут обсудили отчёт, — размеренно начала Инесса, куполом сцепив перед собой пальцы. — Аника и Динара могут нарисовать плакат. Эльза же любит всякие такие штучки.
—
На столе тлела спиралька от комаров, но один всё равно сел Маше на шею. Она с силой припечатала его ладонью, оставив кровавое месиво. Ей было холодно, даже в свитере и ветровке, даже с натянутым на голову капюшоном. Мурашки бежали вверх по позвоночнику.
— А я не знаю, что буду делать, — хрипло пожаловалась она. Очень хотелось кому-нибудь пожаловаться, а Лаура смотрела так жалостливо. Противный тёплый чай пах, к тому же, гарью и грязными кастрюлями. — Сабрина забрала себе весь отчёт, и попробуй ей хоть слово возразить.
— Никуда она не денется, вот увидишь.
Инесса знакомо передёрнула голыми плечами. Прежнее платье, такое короткое, что не прикрывало и коленей, вряд ли защищало от вечернего ветра. Маше стало ещё холоднее. В чае печально болтался блик от лампы.
— У всех нервы на пределе, — сказала она, словно в оправдание Сабрины. Чувствовать себя предателем хотелось ещё меньше — а ведь она сидела на кухне с девушками из второй группы, которые украли коробку их печенья, и обсуждала с ними свою подругу. — Наверное, найду Сабрину и поговорю с ней ещё раз.
— А она ушла, — легко вздохнула Лаура, вертя в руках пустую чашку.
Завитки её волос, небрежно забранные в хвост, колыхались от ветра. Окно кухни залепили одноднёвки и бабочки — скоро они сдохнут от кислого дыма и ковром устелют подоконники.
— Куда? — не поняла Маша. Ей показалось, что за полминуты до её прихода Сабрина сидела здесь, на пятом стуле, пила простывший чай и болтала ногой. Разговор об отчёте не клеился.
— Не знаю, туда куда-то. — Лаура махнула рукой в сторону реки. — Уже давно, а ты разве не видела?
Аника цепляла чайной ложечкой сгущёнку и тянула сладкую ниточку в рот. Она рвалась у середины, сгущёночная дорожка падала на скатерть, а Аника с довольным видом облизывала кончик ложки, хоть на нём уже почти ничего и не было.
— Ты лучше не ходи за ней, на ночь обещали дождь, — сказала Инесса, лениво щурясь, как кошка. — А где ваша третья, как её, Ляля, кажется?
Маша пожала плечами, поднимаясь
— Да правда, куда я сейчас пойду, — пробормотала она, отцепляя от стула полу ветровки.
За окнами кухни утробно взвыл ветер, хлопнул дверью об косяк. Динара, похожая в дутой безрукавке на растрёпанного воробья, вжала голову в плечи.
— Девочки, мне страшно.
— Ничего страшного нет, — резко дёрнулась в её сторону Инесса.
Ветер снова ударил в окно. Маша представила, каково сейчас в бараке, там же дует изо всех щелей, гудит, качает и гоняет по полу мусор.
Свет фонаря крошился от мечущихся веток, и по стенам преподавательского домика прыгали странные тени. Маша привстала на цыпочки и различила через окно силуэт Эльзы, которая, согнувшись, сидела за столом. Первая парта перед ней пустовала, остальные были заняты, но не рассмотреть толком — кем. Может, где-то там была и Сабрина, не сумасшедшая же она, в самом деле, чтобы в такую погоду бродить по лесу.
Вдалеке торопливо загудел отчаливающий теплоход. «Восемь вечера», — бездумно отметила про себя Маша. Она забралась по скрипучей лестнице на веранду, чтобы перепрыгивать ступени, сил уже не было, и дёрнула дверь. На потолке комнаты замерли два белых кружочка. На самой ближней к дверям кровати сидели Ляля и Мартимер, синеватые в призрачном искусственном свете, они перебирали какие-то тетрадные листы.
— Жуть, холодно там, да? — радостно выдала Ляля, оборачиваясь на Машу.
Та передёрнула плечами. Весь вечер она только и думала, где бы согреться. Чувство холода стало таким же привычным, как и головная боль.
Она на ощупь добралась до своей кровати, на тумбочке нашла фонарик и включила. На смятом одеяле лежали белые листки, исписанные мелким почерком. Целых шесть — слишком много для записки. Потёки от чернильной ручки на полях.
«Целью нашей работы… были проведены исследования…»
Это что отчёт? — мелькнула мысль, от которой тут же затряслись руки. Сабрина была слишком правильной, чтобы бросать важные бумаги просто так, на кровать, откуда их могли сбросить или даже стащить. Маша резко обернулась к ребятам.
— Вы Сабрину не видели?
— Видели, — пожала плечами Ляля, как будто говорила о чём-то самим собой разумеющемся. — Она недавно тут была и ушла.
— И ничего не сказала? — Маша изначально знала ответ на этот вопрос.
Мартимер поднял на неё глаза.
— Нет, — огорчённо выдохнула Ляля, привычно потирая в затылке. Кажется, она уже совсем забыла об отчёте и взялась за решение Машиной проблемы. — Может, она в лаборатории, ты смотрела?