Ранний Азимов (Сборник рассказов)
Шрифт:
— Подожди, — взвыл Каллен. — А как же я? Я верю в тебя.
— Ну и ну, все равно из этого ничего не получится. Вот! Становись обратно нормальным.
Рука мистера Крамли погладила воздух, и Каллен, снова став богобоязненным ирландцем, взревел на чистом гаэльском:
— Ах ты, богохульный…
Но никакого мистера Крамли уже не было. Был только диспетчер, который на крайне неважном английском языке спрашивал, какого дьявола с ним случилось.
Прикол
Во время летних каникул студенческий городок Арктурского университета на Эроне, второй планете системы Арктура, становился весьма унылым, да к тому же и очень жарким местом, поэтому не стоило удивляться, что для второкурсника Майрона Тубала жизнь наполнилась скукой и тоской. Заглянув вот уже в пятый раз за день в студенческий клуб в отчаянной попытке увидеть хотя бы одно знакомое лицо, он наконец с радостью обнаружил там Билла Сефана, зеленокожего юношу с пятой планеты Веги.
Сефан, как и Тубал, завалил биосоциологию, и теперь остался на каникулы в университете, готовясь к переэкзаменовке. Подобная несправедливость судьбы делает второкурсников закадычными друзьями.
Обессилевший от жары Тубал буркнул что-то вместо приветствия, плюхнул в самое большое кресло свое огромное безволосое тело коренного арктурца и спросил:
— Новичков уже видел?
— Так рано? До начала осеннего семестра еще шесть недель!
Тубал зевнул.
— Таких у нас еще не было. Это первая группа из Солярианской системы десять первокурсников.
— Солярианской системы? Ты имеешь в виду новую систему, что присоединилась к Галактической федерации три… нет, четыре года назад?
— Та самая. Их главная планета называется, кажется, Земля.
— Ну так что?
— Да ничего особенного. Прилетели, и все. Кое у кого из них на верхней губе растут волосы — смотрится очень глупо. Но если этого не брать в расчет, они выглядят как любой из десятка разновидностей гуманоидов.
Тут распахнулась дверь и ворвался коротышка Ври Форасе. Родом он был с единственной планеты Денеба, и сейчас покрывающий его лицо и голову короткий серый мех топорщился от возбуждения, а большие пурпурные глаза восхищенно светились.
— Слушайте, — пропищал он, задыхаясь после бега, — вы уже видели землян?
Сефан вздохнул:
— Неужели никто так и не сменит тему? Тубал мне только что о них рассказал.
— Уже? — разочарованно отозвался Форасе. — Но… он говорил, что это та самая ненормальная раса, которая наделала столько шума, когда Солярианскую систему приняли в Федерацию?
— Внешне они мне показались вполне нормальными, — заметил Тубал.
— Да я не об их внешности толкую, — с отвращением пояснил денебианец. Все дело в их мышлении. Психология! Вот в чем главное!
Форасе учился на психолога.
— Вот как! И что же в них такого особенного?
— Психология толпы у этой расы совершенно неправильная, — принялся торопливо выкладывать Форасе. — Когда они собираются вместе в больших количествах, то не только не становятся менее эмоциональными,
Он быстро выхватил из кармана блокнот и стилус, но ручища Тубала прихлопнула их к столу раньше, чем стилус успел коснуться бумаги.
— Ура! Меня осенила потрясающая идея! — воскликнул Тубал.
— Могу представить! — буркнул Сефан.
Тубал не обратил на него внимания. Он снова улыбнулся и задумчиво пригладил ладонью лысый череп.
— Слушайте, — произнес он с неожиданным вдохновением, и его голос упал до заговорщического шепота.
Альберт Уильямс, недавно прилетевший с Земли, зашевелилися во сне и вдруг осознал, что чей-то палец тычет его в ребра. Он открыл глаза, повернул голову и спросонья уставился в темноту, потом ахнул, резко сел и потянулся к выключателю лампы.
— Не шевелись, — приказал кто-то, стоящий рядом. Уильямс услышал легкий щелчок, в лицо ему ударил узкий жемчужно-белый луч карманного фонарика.
— Ты кто такой, черт тебя побери? — моргая, спросил Уильямс.
— Сейчас ты встанешь, — твердо заявил незнакомец, — оденешься и пойдешь со мной.
Уильямс зловеще ухмыльнулся:
— А ну, попробуй меня скрутить!
Ответа не последовало, но луч фонарика переместился немного в сторону, осветив вторую руку злоумышленника. Она держала нейронный хлыст, то самое маленькое приятное оружие, что парализует голосовые связки и завязывает нервы маленькими узелками мучительной боли. Уильямс с трудом сглотнул и вылез из постели.
Он молча оделся, потом спросил:
— Ладно, что мне теперь делать?
Поблескивающий хлыст указал на дверь.
— Просто иди впереди, — велел незнакомец, когда землянин шагнул в нужную сторону.
Уильямс вышел из комнаты, прошел по пустынному коридору и спустился на восемь этажей по лестнице, так и не осмелившись оглянуться. Выйдя на улицу, он остановился, но тут же почувствовал прикосновение металла к спине.
— Знаешь, где находится Обел-холл?
Кивнув, Уильямс зашагал дальше. Он миновал Обел-холл, свернул вправо на Университетскую авеню и, пройдя по ней около полумили, направился в сторону, к рощице. Там, в темноте, смутно угадывался корпус звездолета с наглухо задраенными иллюминаторами, и лишь тусклая полоска света выдавала расположение едва приоткрытой двери шлюза.
— Залезай!
Его заставили подняться по лесенке, затем втолкнули в тесную комнатушку.
Уильямс заморгал, огляделся и принялся считать вслух:
— …семь, восемь, девять, и я десятый. Полагаю, нас захватили всех.
— Тут и полагать нечего, — проворчал Эрик Чемберлен. — Всех до единого. Я тут уже час торчу, — сообщил он, потирая руку.
— Что у тебя с рукой? — спросил Уильямс.
— Связки растянул. Проверял на прочность челюсть того мерзавца, который затащил меня сюда. С тем же успехом мог врезать и по корпусу корабля.