Ранняя история нацизма. Борьба за власть
Шрифт:
О том, что верхушка НСДАП была готова на все, чтобы повысить свои акции среди магнатов капитала, свидетельствует эпизод, имевший место весной 1930 г. в Саксонии. Здесь на конец июня были назначены выборы в ландтаг, на которые гитлеровцы возлагали большие надежды. Но в апреле в металлопромышленности Саксонии вспыхнула забастовка, которую поддержала издававшаяся О. Штрассером газета «Зексишер беобахтер». Гитлеровская клика оказалась в неудобном положении: потребности избирательной борьбы диктовали поддержку забастовки, тем более после того, как это уже сделала местная нацистская газета; саксонские же промышленники предъявили Гитлеру нечто вроде ультиматума, требуя дезавуировать Штрассера. Гитлер сделал выбор в пользу крупного капитала.
Фашисты уже до этого прилагали значительные усилия, стремясь укрепиться в Саксонии, которая считалась традиционным оплотом рабочих партий. Опираясь на Плауэн, где в то время располагалась штаб-квартира «Гитлеровской молодежи», и
Не прекращая социальной демагогии, нацистские главари в то же время стремились предотвратить возможность повторения эпизода с саксонской забастовкой, иначе говоря, покончить с фрондировавшими элементами, лидером которых был О. Штрассер. Позиция последних была слаба, ибо они пытались соединить несоединимое: фашистскую идеологию, непримиримую вражду к организованному рабочему движению с борьбой против засилья крупного капитала. В мае 1930 г. в ходе двухдневных бесед О. Штрассера с фюрером выяснилась несовместимость их точек зрения. Высказывания последнего во время этих бесед, не предназначавшиеся, естественно, для печати, дают много для понимания существа политики нацистов. Так, на вопрос Штрассера, что он сделает с фирмой Круппа, когда придет к власти, останется ли все по-прежнему, Гитлер ответил: «Само собой разумеется. Неужели вы полагаете, что я стремлюсь уничтожить германскую тяжелую промышленность?» Он сказал далее: «Предприниматель, на котором лежит ответственность за производство, обеспечивает тем самым пропитание рабочему... Наши предприниматели обязаны своим положением своим способностям. Этот отбор, лишь подтверждающий их принадлежность к высшей расе, дает им право руководить». Еще более откровенно Гитлер высказался в беседах с главным редактором газеты Народной партии «Ляйпцигер нойесте нахрихтен» Г. Брейтингом, состоявшихся в мае—июне 1931 г.: «Огосударствление в программе НСДАП вовсе не означает, что соответствующие предприятия должны, а то, что они могут быть социализированы. Вы поймете, что я не могу выступить с этим на народном собрании Здесь же мы находимся в среде порядочных людей».
Уйдя спустя некоторое время из партии, О. Штрассер обнародовал содержание своих бесед с фюрером, чем вызвал недовольство многих рядовых членов и сторонников гитлеровской партии. Уже сближение с традиционным оплотом реакции — Национальной партией — вызвало в нацистской среде, весьма разношерстной по составу, толки о том, что «партия меняет свой характер», что ее руководители «предают социалистические идеалы». Так говорили люди (их было немало в штурмовых отрядах), всерьез принимавшие нацистскую демагогию, закрывавшие прежде глаза на ее явную лживость. Они не могли знать, что Гитлер говорил «не для печати», на собраниях промышленников или просто в узком кругу, как это было, например, в редакции нацистской газеты в Итцехоэ, когда фюрер приехал в Шлезвиг хоронить двух штурмовиков. «Социализм, — воскликнул он, — это вообще неудачное слово. Почему вы так много пишете об этом?» Все эти факты, обнаруживавшие тесные связи фашистской верхушки с крупным капиталом, с самыми консервативными политическими силами, подогревали брожение, которое старались использовать в личных целях отдельные нацистские функционеры.
Летом 1930 г. во главе недовольных штурмовиков оказался командир штурмовых
Узнав о бунте, Гитлер ринулся в Берлин, чтобы, по возможности, уменьшить влияние этого события на исход выборов. Фюрер ходил из кабачка в кабачок, где обычно проводили время коричневорубашечники, убеждал недовольных поверить ему и обещал материальную помощь. С невероятной поспешностью, уже 3 сентября, было опубликовано соответствующее распоряжение. Так удалось локализовать конфликт (правда, весной 1931 г. он вспыхнул вновь, но и тогда нацистские главари сумели выйти из положения, сочетая подавление с подкупом и запугиванием).
Последствием берлинских событий был уход в отставку командующего штурмовыми отрядами Пфефера; его функции принял на себя сам фюрер, а с начала 1931 г. командовать фактически вновь стал Рем, назначенный начальником штаба CA. Вывод, который сделала для себя фашистская верхушка, заключался в том, что следует еще более тщательно маскировать свою зависимость от крупного капитала, не отказываясь, однако, от социальной демагогии.
Косвенным следствием мятежа было окончательное отделение СС от штурмовых отрядов. Став самостоятельной силой, они приобретают в системе фашистских организаций все большее значение. Возникает и быстро расширяется «служба безопасности» (СД) — центр тотального шпионажа не только во вражеском лагере, но и в собственной партии и штурмовых отрядах. Начальник СД Гейдрих становится ближайшим сотрудником Гиммлера. К тому же времени относится создание в СС расового отдела во главе с В. Дарре, издается известный приказ о порядке женитьбы эсэсовцев, предусматривавший необходимость доказательства невестой своей расовой чистоты, а также ее медицинского освидетельствования на этот счет. СС должны были стать своего рода рассадником «чистопородных особей».
С каждым днем все более разнузданным становился фашистский террор, не встречавший серьезного отпора властей. По неполным данным, за время с августа 1929 по январь 1930 г. нацисты убили 12 человек и более 200 ранили. В 1930 г. фашистские бесчинства стали еще интенсивнее: только с апреля по июль был убит 21 антифашист, около 200 человек ранено. О том, как действовали нацистские головорезы, можно узнать из воспоминаний коричневорубашечника Ломана. Вот как он описывает появление эсэсовского подкрепления в момент одной из многочисленных в те времена схваток между нацистами и антифашистами: «Как косцы на хлебном поле, как нибелунги в стане гуннов, СС прокладывают себе путь по всей ширине зала. Даже нас продирает мороз по коже, когда до нас доносится свистящий звук мерно рассекающих воздух наплечных ремней».
Даже по признанию властей нацисты настойчиво «стремились организовывать столкновения с другими партиями». Описание одного из таких столкновений — на собрании в деревне Шнай (Верхняя Франкония), происшедшего в сентябре 1929 г., — как две капли воды похоже на описание таких же схваток, случившихся за 3, 5, 10 лет до того в самых разных местностях, в том числе довольно далеко отстоявших от Баварии. Повсюду «почерк» фашистов был один и тот же: небывалая жестокость, использование в драках любых предметов — кирпичей, чугунных печных дверок, увесистых пивных кружек и т.п. И так нацисты действовали повсюду.
Практически буквально претворилось в жизнь «обещание» Гитлера, данное им после инцидента, который произошел в ходе одного из собраний конкурировавшей с нацистами организации (тогда их действия принесли гитлеровцам некоторые осложнения): «Национал-социалистическое движение будет и впредь безжалостно преодолевать — в случае необходимости силой — попытки провести митинги или выступления, которые могут неблагоприятно влиять на сознание наших соотечественников». Фюрер присвоил себе право решать, о чем можно ставить немцев в известность и чего сообщать им не следует.