Ранняя история нацизма. Борьба за власть
Шрифт:
В середине ноября Геббельс записал в своем дневнике, что Штрассер завязал сепаратные связи с правительством. После того как Шлейхер возглавил правительство, эти связи стали очевидными. Бывшему главе прусского правительства О. Брауну, посетившему рейхсканцлера в декабре, Шлейхер сказал, что сделано все для избрания Штрассера премьер-министром Пруссии, а затем он будет назначен имперским вице-канцлером. «Штрассера, — заявил генерал, — разделяют с Гитлером острейшие противоречия. Если он отделится от партии вместе с наиболее ценными в национальном отношении элементами, которые, конечно, имеются в ней, то произойдет раскол». По некоторым сведениям, Штрассера поддерживало более 1/ 3нацистской
В это время положение нацистов было безусловно тяжелым, ибо к неуклонному падению влияния НСДАП и опасности раскола присоединились серьезные финансовые трудности. «Денежные заботы делают какую-либо целеустремленную работу невозможной», — записал Геббельс 8 декабря. А возглавлявшийся им отдел пропаганды НСДАП считал финансовое положение безнадежным. Подтверждением тому могут служить секретные донесения, поступавшие к министру внутренних дел из центра Рурского промышленного района и относящиеся ко второй половине ноября. «Национал-социалистская партия, судя по всему, — говорилось в одном из них, — испытывает в Западной Германии чрезвычайно большие материальные трудности. Представители партии пытаются повсюду получить деньги, но значительная часть промышленников воздерживается от финансирования». А несколькими днями позже из того же источника сообщалось: «Финансовое положение западногерманских национал-социалистов все более обостряется. Штурмовики практически не получали денег со дня выборов. В настоящее время происходят переговоры отдельных гауляйтеров с промышленниками. Представители национал-социалистов готовы сделать любые обещания в обмен на поддержку».
Резко возросла задолженность НСДАП — по самым минимальным подсчетам она составляла 10–12 млн марок. Известный историк Г. Хальгартен оценивает долги нацистской партии даже в 70–90 млн В начале января представитель нацистов официально объявил о невозможности внести причитавшиеся с партии налоги. На улицах появилось множество штурмовиков с кружками для пожертвований в пользу фашизма. На каждых местных выборах, происходивших в ноябре — декабре, НСДАП катастрофически теряла сторонников.
Множились сообщения о неповиновении, протесте и уходе коричневорубашечников из штурмовых отрядов. Наиболее заметным из фактов такого рода был развал организации штурмовиков в Нюрнберге и во всей Франконии (Северная Бавария) в начале января 1933 г. Часть членов тамошних штурмовых отрядов — а дело происходило на родине германского фашизма — провозгласила себя самостоятельной и объявила войну партийной бюрократии. Были распущены отряды в Зефтенберге и некоторых других местах.
Открытый кризис в НСДАП разразился 8 декабря, когда произошел разрыв между Г. Штрассером и Гитлером. Сенсационное сообщение об этом появилось на следующее утро в органе Шлейхера «Теглихе рундшау». Здесь говорилось, что Штрассер подал в отставку со всех постов, которые он занимал в партии, заявив о нежелании нести и далее ответственность за «политику исключительности», проводимую руководством и ставшую причиной изоляции, в какой очутилась НСДАП. Газета посвятила этому событию большую передовую статью, в которой проводилась мысль, что отставка Штрассера — сигнал для всей нацистской партии.
Дневник Геббельса хорошо отражает панические настроения, овладевшие в этот момент фашистскими главарями. 6 декабря он записал: «Положение партии катастрофично». Двумя днями позже: «В организации царит тяжелая депрессия». Затем читаем: «Мы все очень подавлены, прежде всего из-за опасения развала партии и из-за того, что вся наша работа была напрасной». В наибольшей растерянности оказался сам фюрер. Он часами ходил по номеру гостиницы, не зная, что предпринять. «Один раз он остановился и сказал: «Если партия распадется, то я в течение трех минут кончу дело при помощи пистолета»».
Но
Касаясь предполагаемого краха нацистской партии, «Дойче альгемайне цайтунг» — признанный рупор тяжелой промышленности — 6 декабря писала: «Это было бы национальным бедствием. Она еще не выполнила своей задачи. Государство нуждается в ней, как в защите от большевизма». Буквально то же самое заявил Папен английскому послу в Берлине. «Было бы катастрофой, — сказал он, — если бы гитлеровское движение развалилось или было разбито, ибо нацисты — это последний оплот против коммунизма в Германии». Как видим, одни и те же «идеи» использовались и для внутреннего употребления, и для привлечения правящих кругов Англии и США. То была игра на так называемой «угрозе коммунизма», которой в Германии начала 30-х годов на деле не было.
Шло наступление самой крайней реакции, причем она сумела повести за собой миллионные массы мелкой буржуазии и даже небольшую часть рабочего класса. В отчаянной кровопролитной схватке с фашизмом его противникам удалось добиться определенного сдвига в развитии событий. Тем не менее фашизм оставался смертельной опасностью, и намеренным обманом были в этой обстановке утверждения об «угрозе коммунизма». Существовала лишь одна реальная опасность — фашистская, и она была тем более велика, что покровители нацизма — монополии — не собирались допустить потери огромных средств, вложенных ими в «предприятие», которое еще не принесло главных доходов.
Могущественные покровители не собирались допустить исчезновения нацистов с политической арены. Об этом свидетельствовало выступление влиятельного органа крупных промышленников «Дойче фюрербрифе» в пользу передачи власти НСДАП. «Гинденбург должен довериться Гитлеру!» — провозгласил этот бюллетень во второй половине ноября, и это произвело большое впечатление на многих сильных мира сего. Ту же позицию, как было 26 ноября сообщено Брахту, заняли монополисты, собравшиеся в Дюссельдорфе на сессии известного «Объединения по охране общих интересов». Суть дела максимально лаконично сформулировал один промышленник, сказавший: «Мы уже инвестировали в НСДАП слишком много, чтобы оставить ее теперь без средств».
К концу года дела нацистского руководства стали поправляться. Гитлеру удалось энергичными мерами предотвратить раскол партии и локализовать опасность, созданную Штрассером. Г. Штрассера, который сделал так много для возвеличения нацистской партии, вынудили уйти со всех постов, которые он занимал в ней. В последующем он занялся коммерцией и не участвовал в деятельности НСДАП. Но о нем не забыли в «Ночь длинных ножей» 30 июня 1934 г., когда Гитлер расправился со своим первым покровителем Э. Ремом и его коллегами по командованию штурмовых отрядов, нацисты свели счеты с рядом политических деятелей, которые в прошлом доставили им какие-либо неприятности. Среди них были «генеральный комиссар» Баварии 1923 г.
Кар, генерал Шлейхер, предшественник Гитлера на посту рейхсканцлера, и Г. Штрассер, зверски убитый своими соратниками по политическому разбою, которых именно он — может быть — обучил тому, как расправляться с теми, кого следовало «убрать».
Отпала также серьезная угроза, нависшая над фашистами в виде возможного роспуска рейхстага и новых выборов, которые могли принести им только новые крупные потери. Главная забота заключалась теперь в скорейшем воссоздании Гарцбургского фронта — власть имущие полагали, что такие лица, как Папен, Гугенберг и другие, будут действовать на нацистов «умеряюще».