Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)
Шрифт:
В любом случае Рапсодия понимала, что ее жизнь ничего не стоит. Послышался негромкий щелчок - Акмед зарядил свое оружие.
Сухая ветка, подхваченная порывом ветра, ударила Рапсодию по лицу. Девушка закрыла глаза - она знала, что сейчас со всех сторон посыплются мелкие семена. Когда она готовилась стать Дающей Имя, ей пришлось заняться изучением различных растений. Эта высокая трава носила название гимиалация - так говорил наставник. Она росла на лугах и служила пищей для всех, кто живет на открытых пространствах. Истинное имя травы...
ЕЕ
– Гимиалация, - произнесла она на музыкальном языке Дающих Имя. Гимиалация, гимиалация, гимиалация...
Ее кожа тихонько загудела, естественные вибрации изменились, стали пульсирующими и начали расходиться во все стороны.
Рапсодия почувствовала, как Акмед протянул руку и коснулся ее спины; она ощутила неуверенность в его движении и поняла, что он ее не видит. Ей удалось слиться с окружающей травой, как это делали лирины. И даже еще сильнее - во многих отношениях она СТАЛА луговой травой.
Рапсодия протянула назад дрожащую руку и нащупала ладонь Акмеда. Она сжала его пальцы, затянутые в тонкую ткань перчатки, продолжая напевать монотонную песнь травы.
– Я - гимиалация. Акмед, Змей, - гимиалация.
Снова и снова она шептала имена, растворяясь в простой мелодии повторяющейся песенки, сливаясь с ветром, с летящими над головой облаками. Она почувствовала ответное пожатие. Акмед показывал, что понял ее намерения.
Он прошептал что-то на незнакомом языке, и Грунтор повернулся к Рапсодии. Теперь ей будет труднее: она не знала истинного имени Грунтора.
Впереди зашелестела трава. Лирины сокращали расстояние, они уже были совсем рядом. Рассыпавшись по всей ширине луга, они приближались - бесшумно и неумолимо. Рапсодия закрыла глаза и коснулась плеча великана.
– ПРИГОРОК, - запела она тихонько.
Это слово она узнала в самом начале своего обучения, когда собирала лекарственные растения. Это было слово из ее детства, знакомое с той поры, когда она гуляла с отцом по бескрайним полям своей родины. Холмик, небольшое возвышение. ПРИГОРОК.
Рапсодия открыла глаза, продолжая напевать Именную Песнь. Чуть впереди, там, где только что на корточках сидел Грунтор, появился небольшой, заросший травой холмик, на вершине которого гордо красовались ветки кустарника. Рапсодия провела ладонью по его поверхности.
ПРИГОРОК. ГИМИАЛАЦИЯ. ВЕТЕР. ОБЛАКА НАД ГОЛОВОЙ. ЗДЕСЬ НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ ЛУГОВОЙ ТРАВЫ.
Она уже различала приближающиеся ноги, обутые в кожаные сапожки, коричневые штаны - совсем рядом. Их хорошо было видно сквозь кустарник.
– ПРИГОРОК, - прошептала Рапсодия, стараясь, чтобы ее голос звучал совершенно спокойно.
– ПРЕПЯТСТВИЕ. МОЖНО УПАСТЬ. ЯМКА. ПРИГОРОК.
Ноги замедлили шаг, а потом остановились и после короткой заминки обогнули то место, где находился Грунтор. Рапсодия видела там лишь луговую
Она снова и снова повторяла простую мелодию своей песенки, пока солнце не переместилось на небе и его луч не ударил прямо в глаза. Рапсодия заморгала; полдень уже давно миновал, золотые потоки света окутывали поля и янтарную траву. Песня наконец прервалась. Пересохшее горло мучительно болело.
Слева от нее зашевелилась трава. Акмед отпустил ее руку и поднялся на ноги.
– Они ушли, - сказал он.
Маленький пригорок завозился, отряхнулся, начал расти. Там, где только что зеленела листва кустарника, стоял Грунтор, из-за спины которого торчали многочисленные рукояти клинков. Бывший пригорок повернулся к ней и широко улыбнулся:
– Ну, мисси, ты даешь!
– Да уж, - сухо заметил Акмед.
– Опять скажешь, что это первый раз?
Рапсодия открыла рот, чтобы ответить, но облака у нее над головой вдруг совершили резкий разворот. Рука Акмеда подхватила ее за локоть и помогла опуститься на землю. Рапсодия снова лежала на спине и смотрела на далекое небо, отметив странные синие круги, парящие в воздухе.
– Воды, пожалуйста, - прохрипела она и потеряла сознание.
Сумерки опускались на поля, словно серый туман, но Рапсодия так и не просыпалась. Она лежала не шевелясь, ее сон был удивительно глубоким. Ее спутники уже успели привыкнуть к тому, что девушке снятся кошмары, что она мечется во сне, что-то шепчет, а иногда и вскакивает со стоном ужаса на губах.
– Понятно, почему она передумала быть шлюхой, - сказал однажды Грунтор, наблюдая за спящей Рапсодией.
– Ой представляет, как она мешала спать клиентам.
Акмед только улыбнулся в ответ.
Рапсодия повернулась на бок и больше не шевелилась. Солнце скрылось за дальней границей мира, дозор перешел от Акмеда к Грунтору, который принялся заново упаковывать то, что осталось от припасов, которые они забрали из седельных сумок солдат Майкла.
Дракианин отдал болгу флягу с водой, из которой он время от времени выливал по несколько капель на губы Рапсодии, после чего улегся с северной стороны лагеря и уснул.
Когда сумерки сгустились, Грунтор насторожился и начал пристально вглядываться в даль. Без особых колебаний он толкнул спящего дракианина, который тут же открыл глаза.
– Ой кое-что увидел.
Акмед перекатился на бок и сел, глядя в том же направлении, что и Грунтор. Обычно он видел лучше своего спутника, но сейчас ничего не замечал. Сосредоточившись, он не ощутил поблизости биений сердца - верный знак того, что они одни. Акмед покачал головой.
Грунтор пожал плечами, и Акмед собрался было вновь улечься, но замер на месте, поскольку болг вскочил на ноги.